Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Периодизация древнейшей истории

Первый этап в развитии человечества – первобытно – общинный строй – занимает огромный период времени с момента выделения человека из животного царства (около 3-5 млн. лет назад) до образования классовых обществ в различных регионах планеты (примерно в IV тыс. до н. э.). Его периодизация основана на различиях в материале и технике изготовления орудий труда (археологическая периодизация). В соответствии с ней в древнейшей эпохе выделяют:

Каменный век (от возникновения человека до III тыс. до н. э.);

Бронзовый век (с конца IV до начала I тыс. до н. э.);

Железный век (с I тыс. до н. э.).

В свою очередь каменный век подразделяется на древнекаменный (палеолит), среднекаменный (мезолит), новый каменный век (неолит) и переходный к бронзе меднокаменный век (энеолит).

Ряд ученых подразделяют историю первобытного общества на пять этапов, каждый из которых отличается степенью развития орудий труда, материалами из которых они изготовлялись, качеством жилья, соответствующей организацией ведения хозяйства.

Первый этап определяется как предыстория хозяйства имматериальной культуры: от возникновения человечества до приблизительно 1 млн. лет назад. Это время, когда приспособление людей к окружающей среде мало чем отличалось от добывания средств к существованию животными. Многие ученые считают, что прародиной человека является Восточная Африка. Именно здесь при раскопках находят кости первых людей, живших более 2 млн. лет назад.

Второй этап – примитивное присваивающее хозяйство приблизительно 1 млн. лет назад – XI тыс. до н. э., охватывает значительную часть каменного века – ранний и средний палеолит.

Третий этап - развитое присваивающее хозяйство. Хронологические рамки его определить трудно, поскольку в ряде местностей этот период закончился в XX тыс. н. э. (субтропики Европы и Африки), в других (тропики) – продолжается до настоящего времени. Охватывает поздний палеолит, мезолит, а в некоторых областях - и весь неолит.

Четвертый этап – зарождение производящего хозяйства. В наиболее развитых в хозяйственном отношении районах земли – IX – VIII тыс. до н. э. (поздний мезолит – ранний неолит).

Пятый этап – эпоха производящего хозяйства. Для некоторых областей сухих и влажных субтропиков – VIII – V тыс. до н. э.

Помимо производства орудий, материальная культура древнего человечества теснейшим образом связана и с созданием жилищ.

Наиболее интересные археологические находки древнейших жилищ относятся к раннему палеолиту. На территории Франции обнаружены остатки 21 сезонного стойбища. В одном из них была открыта овальная ограда из камней, которую можно трактовать как основание легкого жилища. Внутри жилища находились очаги и места изготовления орудия. В пещере Ле Лазаре (Франция) были обнаружены остатки убежища, реконструкция которого предполагает наличие опор, крыши из шкур, внутренних перегородок и двух очагов в большом помещении. Постели – из шкур животных (лисьи, волчьи, рысьи) и водорослей. Эти находки датируются временем около 150 тыс. лет.

На территории СССР остатки наземных жилищ, относятся к раннему палеолиту, были обнаружены у села Молодово на Днестре. Они представляли собой овальную выкладку специально подобранных крупных костей мамонтов. Здесь же обнаружены следы 15 костров, располагающихся в разных частях жилища.

Первобытная эпоха человечества характеризуется низким уровнем развития производственных сил, медленным их совершенствованием, коллективным присвоением природных ресурсов и результатов производства (прежде всего эксплуатируемой территории), равнообеспечивающим распределением, социально – экономическим равенством, отсутствием частной собственности, эксплуатация человека человеком, классов, государств.

Анализ развития первобытного человеческого общества показывает, что это развитие шло крайне неравномерно. Процесс обособления наших отдаленных предков от мира человекообразных обезьян был очень медленным.

Общая схема эволюции человека следующая:

Человек австралопитековый;

Человек прямоходящий (ранее гоминиды: питекантропы и синантропы);

Человек современного физического вида (поздние гоминиды: неандертальцы и верхнепалеолитические люди).

Практически появление первых австралопитеков ознаменовало зарождение материальной культуры, непосредственно связанной с производством орудий труда. Именно последние стали для археологов средством определения основных этапов развития древнего человечества.

Богатая и щедрая природа того периода не способствовала ускорению этого процесса; только с появлением суровых условий ледниковой эпохи, с усилением трудовой деятельности первобытного человека в его тяжелой борьбе за существование, ускоренно появляются новые навыки, совершенствуются орудия, вырабатываются новые социальные формы. Овладение огнем, коллективная охота на крупных животных, приспособление к условиям растаявшего ледника, изобретение лука, переход от присваивающего к производящему хозяйству (скотоводству и земледелию), открытие металла (меди, бронзы, железа) и создание сложной родоплеменной организации общества – вот те важные этапы, которые отмечают путь человечества в условиях первобытно – общинного строя.

Палеолит – овладение огнем

Выделяются ранняя, средняя и поздняя стадия палеолита. В раннем палеолите, в свою очередь, выделяют первичную, шелльскую и ашельскую эпохи.

Древнейшие памятники культуры обнаружены в пещерах: Ле Лазаре (относящиеся ко времени около 150 тыс. лет назад), Лялко, Нио, Фонде-де-Гом (Франция), Альтамира (Испания). Большое количество предметов шелльской культуры (орудий) найдено в Африке, особенно в долине Верхнего Нила, в Тернифине (Алжире) и др. К рубежу шелльской и ашельской эпох относятся самые древние остатки человеческой культуры на территории СССР (Кавказ, Украина). К ашельской эпохе человек расселился шире, проникая в Среднюю Азию, Поволжье.

Накануне великого оледенения человек уже умел охотиться на крупнейших животных: слонов, носорогов, оленей, зубров. В ашельскую эпоху появляется уже оседлость охотников, подолгу живущих на одном месте. Сложная охота очень давно стала дополнением к простому собирательству.

В этот период человечество было уже достаточно организовано и оснащено. Может быть, самым значительным было овладение огнем около 300-200 тыс. лет тому назад. Недаром у многих южных народов (в тех местах, где расселялся тогда человек) сохранились легенды о герое, похитившем небесный огонь. Миф о Прометее, принесшим людям огонь – молнию, отражает самую крупную техническую победу наших очень отдаленных предков.

Одни исследователи относят к раннему палеолиту также мустьерскую эпоху, а другие выделяют ее в особый этап среднего палеолита. Мустьерские неандертальцы жили как в пещерах, так и в специально изготовленных из мамонтовых костей жилищах – чумах. В это время человек уже научился сам добывать огонь трением, а не только поддерживать его, зажженный молнией.

Основу хозяйства составляла охота на мамонтов, бизонов, оленей. Охотники были вооружены копьями, кремниевыми остриями и дубинами. К этой эпохе относятся первые искусственные захоронения покойников, что свидетельствует о возникновении очень сложных идеологических представлений.

Полагают, что к этому же времени можно отнести и зарождение родовой организации общества. Только упорядочением отношений полов, появлением экзогамии (запрет браков в пределах одного коллектива) можно объяснить то, что физический облик неандертальца стал совершенствоваться и спустя тысячи лет, к концу ледникового периода, он превратился в неоантропа или кроманьонца – людей современного нам типа.

Верхний (поздний) палеолит известен нам лучше, чем предшествующие эпохи. Природа по-прежнему была сурова, ледниковый период еще продолжался. Но человек был уже достаточно вооружен для борьбы за существование. Хозяйство становилось комплексным: основу его составляла охота на крупных животных, но появились зачатки рыболовства, серьезным подспорьем было собирательство съедобных плодов, зерен, кореньев.

Каменные изделия делились на две группы: оружие и орудия труда (наконечники копий, ножи, скребки для выделки шкур, кремневые инструменты для обработки кости и дерева). Широкое распространение получили различные метательные средства (дротики, зазубренные гарпуны, специальные копьеметалки), позволяющие поражать зверя на расстоянии.

По мнению археологов, основной ячейкой социального строя верхнего палеолита была небольшая родовая община, насчитывающая около сотни людей, из которых двадцать были взрослыми охотники, ведшими хозяйство рода. Небольшие круглые жилища, остатки которых обнаружены, возможно, были приспособлены для парной семьи.

Находки погребений с прекрасным оружием из мамонтовых бивней и большим количеством украшений свидетельствуют о появлении культа вождей, родовых или племенных старейшин.

В верхнем палеолите человек широко расселился не только в Европе, на Кавказе и Средней Азии, но и в Сибири. По мнению ученых, из Сибири в конце палеолита была заселена Америка.

Искусство верхнего палеолита свидетельствует о высоком развитии интеллекта человека этой эпохи. В пещерах Франции и Испании сохранились красочные изображения, относящиеся к этому времени. Открыта такая пещера и российскими учеными на Урале (Капова пещера) с изображением мамонта, носорога, лошади. Изображения, сделанные художниками ледникового периода красками на стенах пещер и резьбой на кости, дают представления о тех животных, на которых они охотились. Это было связано, вероятно, с различными магическими обрядами, заклинаниями и плясками охотников перед нарисованными животными, что должно было обеспечить успешную охоту. Элементы подобных магических действий сохранились даже в современном христианстве: молебен о дожде с окроплением полей водою есть древний магический акт, восходящий к первобытности.

Особо следует отметить культ медведя, восходящий еще к мустьерской эпохе и позволяющий говорить о зарождении тотемизма. На палеолитических стоянках у очагов или у жилищ часто находят костяные фигурки женщин. Женщины представлены очень дородными, зрелыми. Очевидно, главная идея таких статуэток – плодовитость, жизненная сила, продолжение человеческого рода, олицетворенные в женщине – хозяйке дома и очага.

Обилие женских изображений, найденных в верхнепалеолитических стоянках Евразии, позволили ученым сделать вывод, что культ женщины – прародительницы порожден матриархатом. При весьма примитивных взаимоотношениях полов дети знали только своих матерей, но далеко не всегда знали своих отцов. Женщины охраняли огонь в очагах, жилище, детей: женщины старшего поколения могли вести счет родства и следить за соблюдением экзогамных запретов, чтобы не рождались дети от близких родственников, нежелательность чего была, очевидно, уже осознана. Запрет кровосмешения дал свои результаты – потомки прежних неандертальцев стали более здоровыми и постепенно превратились в людей современного типа.

Мезолит – расселение человечества с юга на север

Примерно за десять тысячелетий до нашей эры огромный ледник, достигавший 1000-2000 метров в высоту, начал интенсивно таять, остатки этого ледника сохранились до наших дней в Альпах и на горах Скандинавии. Переходный период от ледника к современному климату называют условным термином мезолит, т. е. среднекаменный век, - промежуток между палеолитом и неолитом, занимающим примерно около трех – четырех тысячелетий.

Мезолит является ярким доказательством сильного влияния географической среды на жизнь и эволюцию человечества. Природа изменилась во многих отношениях: потеплел климат, растаял ледник, потекли на юг полноводные реки, постепенно освобождались большие пространства земли, закрытые ранее ледником, обновилась и развилась растительность, исчезли мамонты и носороги.

В связи со всем этим нарушился устойчивый, налаженный быт палеолитических охотников на мамонтов, пришлось создавать иные формы хозяйства. Пользуясь древесиной, человек создал лук со стрелами. Это значительно расширило объект охоты: наряду с оленями, лосями, лошадьми стали охотиться на разных мелких птиц и зверей. Большая легкость такой охоты и повсеместность дичи сделали ненужными прочные общинные коллективы охотников на мамонтов. Мезолитические охотники и рыболовы небольшими группами бродили по степям и лесам, оставляя после себя следя временных стоянок.

Потеплевший климат позволил возродить собирательство. Особенно важным для будущего оказалось собирание диких злаков, для чего даже были изобретены деревянные и костяные серпы, с кремниевыми лезвиями. Новшеством было умение создавать режущие и колющие орудия со вставленными в край деревянного предмета большого количества острых кусков кремня.

Вероятно, в это время люди ознакомились с перемещением по воде на бревнах и плотах, и со свойствами гибких прутьев и волокнистой корой деревьев.

Началось приручение животных: охотник-лучник шел за дичью с собакой; убивая кабанов, люди оставляли на выкорм выводки поросят.

Мезолит – время расселения человечества с юга на север. Двигаясь через лесные массивы вдоль рек, человек мезолита прошел все пространство, освободившееся от ледника, и дошел до тогдашней северной кромки материка Евразии, где начал охотиться на морского зверя.

Искусство мезолита значительно отличается от палеолитического: произошло ослабление нивелирующего общинного начала и возросла роль отдельного охотника – в наскальных изображениях мы видим не только зверей, но и охотников мужчин с луками и женщин, ожидающих их возвращения.

Неолитическая революция

Неолит – переход к производящему хозяйству. Это условное наименование применяется к последнему этапу каменного века, но оно не отражает ни хронологического, ни культурного единообразия: в XI в н. э. новгородцы писали о меновой торговле с неолитическими (по типу хозяйства) племенами Севера, а в XVIII в. Русский ученый С. Крашенинников описал типично неолитический быт местных жителей Камчатки.

Все же к неолиту относят период VII – V тыс. до н. э. Расселившееся в разных ландшафтных зонах, человечество пошло разными путями и разными темпами. Племена, оказавшиеся на Севере, в суровых условиях, долгое время оставались на прежнем уровне развития. Зато в южных районах эволюция была более быстрой.

Человек уже использовал шлифованные и сверленые орудия с рукоятками, ткацкий станок, умел лепить посуду из глины, обрабатывать дерево, строить лодку, плести сеть. Гончарный круг, появившийся в IV тыс. до н. э., резко повысил производительность труда и улучшил качество глиняной посуды. В IV тыс. до н. э. на Востоке было изобретено колесо, стала использоваться тягловая сила животных, появились первые колесные повозки.

Искусство неолита представлено петроглифами (рисунками на камнях) в районах Севера, раскрывающими во всех подробностях лыжников на лося, охоту в больших ладьях на кита.

С эпохой неолита связан один из важнейших технических переворотов древности – переход к производящему хозяйству (неолитическая революция). В эпоху неолита произошло первое общественное разделение труда на земледельческий и скотоводческий, что способствовало прогрессу в развитии производительных сил, и второе общественное разделение труда – выделение ремесла из сельского хозяйства, что способствовало индивидуализации труда.

Земледелие было распространено очень неравномерно. Первые очаги земледелия были обнаружены в Палестине, Египте, Иране, Ираке. В Средней Азии искусственное орошение полей при помощи каналов появилось уже в IV тыс. до н. э. Для земледельческих племен характерны большие поселения из глинобитных домов, насчитывающие иногда по нескольку тысяч жителей. Джейтунская археологическая культура в Средней Азии и Буго-Днестровская на Украине представляют ранние земледельческие культуры в V – IV тыс. до н. э.

Энеолит – земледельческое общество

Энеолит – меднокаменный век, в этот период появились отдельные изделия из чистой меди, но на формах хозяйства новый материал еще не сказался. К эпохе энеолита относится Трипольская культура (VI – III тыс. до н. э.), располагавшаяся между Карпатами и Днепром на плодородных лессовых и черноземных почвах. В этот период первобытное земледельческое общество достигло своего наивысшего расцвета.

Трипольцы (как и другие ранние земледельцы) выработали тот тип комплексного хозяйства, который просуществовал в деревне вплоть до эпохи капитализма: земледелие (пшеница, ячмень, лен), скотоводство (корова, свинья, овца, коза), рыболовство и охота. Первобытные матриархальные общины, по-видимому, еще не знали имущественного и социального неравенства.

Особый интерес представляет идеология трипольских племен, пронизанная идеей плодородия, что выражалось в отождествлении земли и женщины: земля, рождающая из семени новый колос хлебного злака, как бы приравнивалась к женщине, рождающей нового человека. Эта идея лежит в основе многих религий, вплоть до христианства.

К Трипольский культуре многие относят глиняные статуэтки женщин, связанные с матриархальным культом плодородия. Роспись больших глиняных сосудов Трипольской культуры раскрывает мировоззрение земледельцев, заботившихся об орошении их полей дождем, созданную ими картину мира. Мир, по их представлениям, состоял из трех зон (ярусов): зона земли с растениями, зона Среднего неба с солнцем и дождями, и зона Верхнего неба, хранящего наверху запасы небесной воды, которая может пролиться при дожде. Верховным владыкой мира было женское божество. Картина мира трипольцев очень близка к той, которая отражена в древнейших гимнах индийской Ригведы (собрание религиозных гимнов мировоззренческого и космологического содержания, оформилось в X в. До н. э.).

Эволюция человека особенно ускорилась с открытием металла – меди и бронзы (сплава меди с оловом). Орудия труда, оружия, доспехи, украшения и посуду начиная с III тыс. до н. э. стали изготовлять не только из камня, но и из бронзы. Усиливался обмен между племенами продуктами – изделиями и учащались столкновения между ними. Углублялось разделение труда, появлялось имущественное неравенство внутри рода.

В связи с развитием скотоводства возросла роль мужчины в производстве. Наступила эпоха патриархата. Внутри рода возникли большие патриархальные семьи, с мужчиной во главе, ведшие самостоятельное хозяйство. Тогда же и появилось многоженство.

В бронзовом веке уже наметились большие культурные общности, которые, возможно, соответствовали языковым семьям: индоевропейцам, угро - финнам, тюркам и кавказским племенам.

Географическое размещение их очень отличалось от современного. Предки угро – финнов продвигались, по мнению некоторых ученых, от Приаралья на север и северо – запад, проходя западнее Урала. Предки тюркских народов размещались восточнее Байкала и Алтая.

По всей вероятности, основной прародиной славян были области между Днепром, Карпатами и Вислой, но в разное время прародина могла иметь разные очертания – то расширяться за счет центрально – европейских культур, то продвигаться на восток или выходить временами на степной юг.

Соседями протославян были предки германских племен на северо-западе, предки латышско-литовских (балтийских) племен на севере, дако-фракийские племена на юго-западе и протоиранские (скифские) племена на юге и юго-востоке; время от времени протославяне входили в контакт с северо-восточными финно-угорскими племенами и далеко на западе – с кельтско–италийскими.

Разложение первобытнообщинного строя

Примерно в V – IV тыс. до н. э. началось разложение первобытного общества. Среди факторов, способствующих этому, помимо неолитической революции важную роль играли интенсификация земледелия, развитие специализированного скотоводства, появление металлургии, становление специализированного ремесла, развитие торговли.

С развитием плужного земледелия земледельческий труд перешел из женских рук в мужские, и мужчина – земледелец и воин стал главой семьи. Накопление в различных семьях создавалось неодинаковое, причем каждая семья, накапливая имущество, старалось сохранить его в семье. Продукт постепенно перестает делиться среди членов общины, а имущество начинает переходить от отца к детям, закладываются основы частной собственности на средства производства.

От счета родства по материнской линии переходят к счету родства по отцу – складывается патриархат. Соответственно меняется форма семейных отношений; возникает патриархальная семья, основанная частной собственности. Подчиненное положение женщин сказывается, в частности, в том, что обязательность единобрачия устанавливается только для женщин, для мужчин же допускается полигамия (многоженство). Древнейшие документы Египта и Двуречья свидетельствуют о таком положении, сложившимся к концу IV – началу III тыс. до н. э. Ту же картину подтверждают древнейшие памятники письменности, появляющиеся у некоторых племен предгорий Передней Азии, Китая во II тыс. до н. э.

Рост производительности труда, усиление обмена, постоянные войны – все это вело к возникновению имущественного расслоения среди племен. Имущественное неравенство порождало и общественное неравенство. Складывалась верхушка родовой аристократии, фактически ведавшая всеми делами. Знатные общинники заседали в племенном совете, ведали культом богов, выделяли из своей среды военных вождей и жрецов. Наряду с имущественной и общественной дифференциацией внутри родовой общины происходит и дифференциация внутри племени между отдельными родами. С одной стороны, выделяются сильные и богатые роды, а с другой – ослабевшие и обедневшие. Соответственно первые из них постепенно превращаются в господствующие, а вторые – в подчиненные. В результате воин в подсинении могли оказаться целые племена или даже группы племен.

Однако долгое время, несмотря на имущественное и общественное расслоение общины, верхушка родовой знати еще должна была считаться с мнением всей общины. Но все чаще трудом коллектива злоупотребляет в своих интересах родовая верхушка, с могуществом которой рядовые общинники уже не могут спорить.

Итак, признаками распада родового строя явились возникновение имущественного неравенства, сосредоточение богатства и власти в руках вождей племен, учащение вооруженных столкновений, обращение пленных в рабов, превращение рода из кровнородственного коллектива в территориальную общину. Археологические раскопки в разных частях мира, в том числе и на территории нашей страны, позволяют сделать такие выводы. Примером могут служить знаменитый Майкопский курган на Северном Кавказе, относящийся ко II тыс. до н. э., или пышные погребения вождей в Триалети (южнее Тбилиси). Обилие драгоценностей, погребения с вождем насильственно убитых рабов и рабынь, колоссальные размеры могильных насыпей – все это свидетельствует о богатстве и власти вождей, о нарушении первоначального равенства внутри племени.

В различных районах мира разрушение первобытнообщинных отношений произошло разновременно, разнообразными были и модели перехода к выше стоящим формациям: некоторые народы образовали раннеклассовые государства, другие – рабовладельческие, многие народы миновали рабовладельческий строй и перешли сразу к феодализму, а некоторые – к колониальному капитализму (народы Америки, Австралии).

И последние достижения .

1.3. Так как теория племени это все же некое , то по законам мой текст должен предваряться положениями предыдущих ортодоксальных теорий о . Так как я позиционирую теорию племени как часть экономической теории, то важно отметит, что все ныне существующие экономические теории имеют родовую недостаточность, так как их основы были сформулированы еще «ДО» появления теории Дарвина , что делает их теориями не про людей , точнее - не про представителей конкретного биологического вида приматов Человек разумный , возникших в ходе антропогенеза , а про неких воображаемых субъектов, которым экономисты приписали нужные им, но по факту - фантастические свойства.

1.4. Второй особенностью ортодоксальной антропологии можно считать разделение на два направления , что было следствием разделения экономической теории на , как продолжателя буржуазной политэкономии, и марксистскую политэкономию , после краха СССР почти всеми забытую, но при этом, имевшее определяющее влияние на все социальные науки.

1.5. С одной стороны всех объединяет ФАТАЛЬНАЯ НЕВОЗМОЖНОСТЬ решить вопрос о происхождении и сути общества. Одна из причин характера экономических теорий как искусственного конструирования теории для придуманных существ, а не реальных людей, хорошо изложена в статье Теория племён (автор Олег Басин):

1.6. Племена . Для современного общества это может звучать парадоксально. Но, тем не менее, следует вспомнить о происхождении человека и подумать о происхождении общества, которое даже марксистской философии, т.е. диалектическому материализму оказалось не по зубам , возможно, в силу неознакомленности с учением Дарвина, которое, возникни оно чуть раньше, обязательно нашло бы отклик у Маркса с Энгельсом. Да, возникни оно хотя бы чуть-чуть раньше, то моделирование общества со стороны Маркса и Энгельса претерпело бы фатальную и катастрофическую для них трансформацию дум о происхождении человека и его общества. Хотя, как рациональные философы, они могли бы и сами покопаться в этом вопросе своим философским умом, потому что идея о происхождении человеческого общества от животной стаи лежит на поверхности. Далее все были безумно увлечены выдумыванием общества без опоры на законы природы, потому что пошла эпоха политики амбициозных выскочек, т.е. демократия; и стало не до того, чтобы остановиться, и аргументировано подумать. Иначе чем же ещё объяснить странную сокрытость вопроса, который у всех на виду? Точнее, не самого вопроса, а ясного и простого ответа на него.

1.7. Тезис о том, что экономисты всех мастей избегали и избегают - можно найти и у маститого ученого Юрия Семенова в труде (и главе ). Причина непонимания в том, что экономисты до сих пор не хотят признать реальные факты, лежащие на поверхности: - первый это факт, что естественно и исторически ПЛЕМЯ есть СТАЯ людей , и второй , который следует из первого - СТРУКТУРА СТАИ-ПЛЕМЕНИ есть ИЕРАРХИЯ .

1.8. Племена. Племена и животные стаи . Природное единство человека и животных, следовательно, и природное единство общества со стаей , где и тот и другой вид объекта основаны на группе социальных инстинктов, определяющих порядок взаимоотношений в животных стаях и в человеческом обществе. Природное единство. Однако, конечно же, есть и разница, но совсем небольшая. Человеческий мозг более ёмок по части количества одновременных операций, по части накопления информации и сложности мысленного моделирования на основе воображения. Из этого следует, что и основная общественная единица у человека чуть крупнее и чуть сложнее, чем животная стая. И это .

Жесткая иерархическая структура общества

2.1. Собственно, каждый человек с детства знает об иерархии в человеческом обществе, но так получилось, что за последние столетия под влиянием государства и гуманистических идей - тема социальной иерархии задвинута в сферу криминологии, что и предопределило участь всех гуманистов, не иначе, как утопистов. И даже сегодня социологи в зеркале боятся увидеть животное, каковым остается каждый человек.

2.2. Казалось бы, иерархия не должна была иметь такое значение в теории ПЛЕМЕНИ, но дело в том, что только иерархический инстинкт является причиной того, почему люди вообще живут сообществами. Преимущества существования людей в СТАЯХ-ПЛЕМЕНАХ состоит в наличии системы перераспределения общего продукта, так что самый последний член имел объем потребления больше чем, если бы он сам жил в Природе поодиночке.

2.3. Власть ВОЖАКА-ВОЖДЯ так же есть следствие иерархии, но только она позволяет ВОЖДЮ заставлять членов выполнять не ту работу, которая нравится члену племени, а именно ту, которая нужна для соблюдения баланса производства жизненно важных благ в данный день для всего состава СТОЯНКИ ПЛЕМЕНИ. Ведь в ПЛЕМЕНИ людей нет вольницы заниматься тем, чем хочешь, как в СТАЕ гоминид, а каждый встроен в систему разделения труда, так что участвует в производстве, как правило, лишь одного продукта. Однако каждый член получат весь набор жизненно-важных продуктов как свою долю в соответствии с принципом иерархического потребления из общего совокупного продукта, произведенного системой разделения труда всего ПЛЕМЕНИ. И понятно, что чем больше членов, тем больше ассортимент продуктов потребления, а значит - и выше уровень жизни.

2.4. Почему же возникла тенденция увеличения численности единиц человечества? Благодаря положительной связи между объемом мяса животных, добытого охотой, и числом охотников - средняя численность ПЛЕМЕНИ выросла по сравнению со СТАЕЙ приматов. Достаточная большая численность стала условием для появления системы разделения труда, в которой ВОЖДЬ приобретает функции управленческого звена, производя дальнейшее углубление разделения труда. Вождь ради того чтобы самому иметь разнообразие продуктов потребления заставляет весь состав ПЛЕМЕНИ ежедневно разделяться на отряды добытчиков определенных видов сырья, из которых уже в СТОЯНКЕ будет произведен нужный ассортимент потребления. Так рост численности ПЛЕМЕНИ через акты разделения технологического труда, производимые ВОЖДЕМ, как управленцем, приводит к росту разнообразия продуктов потребления, что называется экономическим прогрессом. Просто рост численности - есть условие роста системы разделения труда единицы человечества, а рост системы приводит к повышению объема и ассортимента потребления, который в свою очередь дает возможность проживания большему числу людей в сообществе. Так, единожды оседлав разделение труда, люди продолжают свою эволюцию и в наше время.

2.5. Очевидно что при росте численности ПЛЕМЕН - когда-никогда, но свободная земля для почкования должна была закончиться. В самых благоприятных регионах, где размножение людей шло интенсивнее - долина Нила, Междуречье, Индия, Китай и Причерноморье (как родина индоевропейцев на берегах вокруг прежде пресноводного озера)), начинаются войны за землю между племенами, так как из СТОЯНОК надо выводить избыток людей, потому как территориальные природно-хозяйственные комплексы могут прокормить лишь ограниченное число людей.

2.6. Этот экономический кризис (иначе мальтузианскую ловушку) люди преодолели за счет появления НОВОЙ ЕДИНИЦЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА - а точнее - новой НЕустойчивой системы разделения труда, каковой стал ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ СОЮЗ, так как дефицит производимых продуктов восполнялся за счет грабительских походов. Каждый СОЮЗ ПЛЕМЕН обзавелся АРМИЕЙ, как экономическим агентом, который превращает СТОЯНКУ, в которой проходят сборы в СТОЛИЦУ СОЮЗА. Именно потребности АРМИИ заставляет ПЛЕМЕНА специализироваться, снабжение АРМИИ оплачивалось частью из добычи и, чем больше ПЛЕМЯ снабжало союзную АРМИЮ и больше делегировало воинов, тем большая часть добычи перераспределялась назад. СТОЛИЦА становится тем местом, где возникает товарообмен между племенами внутри СОЮЗА, смягчающий экономический кризис, так предметы добычи имеют свойство быть обменены без влияния на системы разделения труда каждого ПЛЕМЕНИ. Воины в виде поощрение получают предметы из добычи, что нарушает древний принцип иерархического потребления. Именно предметы добычи как внешние для существующей системы разделения труда становятся первой частной собственностью, которая может участвовать в ОБМЕНЕ, так как обмен этими ВНЕШНИМИ предметами не затрагивает систему разделения труда. Осталось узнать лишь причин СПРОСА на предметы добычи? так как они сами мало что вносят для потребления, так как являются всего лишь предметами потребления, произведенными лишь в системе разделения труда другого ПЛЕМЕНИ. Откуда появляется СПРОС как страстное желание иметь этот предмет в личном пользовании?

2.7. ОЦЕНКА предмета возникает как соотношения - (1) вожделения владеть (СПРОС) и (2) возможностью человека оплатить (того что он можно предложить взамен владельцу). При этом степень вожделения (СПРОС) зависит от той иерархической пирамиды потребления, в которой состоит жаждущий человек, так как в другой иерархии потребления - этот же предмет может никак не цениться. Престижное потребление начинается с иерархов, которые для выделения себя от массы простых членов вынуждены предъявлять спрос на самые престижные предметы потребления, но появившийся предмет у ИЕРАРХА той пирамиды потребления, в которой состоит член рангом ниже ВОЖДЯ, тут же вызывает у него вожделения иметь это предмет, как символ поднятие его статуса в этой пирамиде потребления. И все члены с низким статусом оценивают приобретение - как продвижение по иерархической лестнице. Эта гонка за более новыми предметами престижа и есть ДВИЖИТЕЛЬ ЭКОНОМИКИ у людей. Люди, как биологические существа, вполне бы могли удовлетвориться уровнем жизни предлюдей-гоминид, но иерархический инстинкт толкает их приобретать новые предметы - не столько ради повышения удобства, сколько ради показного потребления. Частая собственность появляется - как предмет обмена лишь ради поднятия статуса приобретателя. Мы должны понять, что меняться и владеть - людей заставляет иерархический инстинкт.

3.1. Период племен характеризуется ростом численности людей в процессе освоения поверхности планеты, до момента возникновения в отдельных регионах мира демографических кризисов перенаселенности, что вызывает ВОЙНЫ МЕЖДУ ПЛЕМЕНАМИ, приводящими к формированию ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ СОЮЗОВ, которые считаются следующей единицей человечества.

Северные соседи Римской империи - варварские, по оценке греков и римлян, племена германцев, а также кельтов, славян, фракийцев, сарматов - в первые столетия новой эры жили еще первобытнообщинным строем. Уровень развития этих племен был весьма различен, но к моменту массовых вторжений варваров на территорию империи в IV-VI вв. все они в той или иной мере и форме обнаруживали признаки складывания классов и государства, причем постепенно все более очевидной становилась феодальная направленность происходящих изменений. У германцев эта тенденция прослеживается с особой ясностью.

Хозяйственный строй. Хозяйственный строй древних германцев остается предметом острых историографических дискуссий, что обусловлено прежде всего состоянием источников. Согласно преобладающей точке зрения, учитывающей наряду с письменными источниками достижения археологии, ономастики и исторической лингвистики, германцы уже в I в. вели оседлый образ жизни, хотя эпизодические перемещения отдельных коллективов и целых племен на значительные расстояния еще имели место. Миграции вызывались по большей части внешнеполитическими осложнениями, иногда нарушениями экологического равновесия в результате колебаний климата, демографического роста и другими причинами, но отнюдь не диктовались природой хозяйственного строя. Наиболее развитыми являлись племена, жившие на границах империи, по Рейну и Дунаю, тогда как по мере удаления от римского лимеса уровень цивилизованности падал.

Главной отраслью хозяйства у германцев было скотоводство, игравшее особо важную роль в Скандинавии, Ютландии и Северной (Нижней) Германии, где много прекрасных лугов; земли же, пригодной для земледелия, мало, а почвы сравнительно бедны. Разводили в основном крупный рогатый скот, а также овец и свиней. Земледелие было на втором плане, но по важности уже мало уступало скотоводству, особенно к IV в. Местами еще сохранялись подсечно-огневое земледелие и перелог, однако преобладала эксплуатация давно расчищенных и притом постоянно используемых участков. Обрабатывались они ралом (сохой) либо плугом, приводимыми в движение упряжкой быков или волов. В отличие от рала плуг не просто бороздит взрыхляемую лемехом землю, но подрезает глыбу земли по диагонали и с помощью специального устройства - отвала - отбрасывает ее в какую-то одну от борозды сторону, обеспечивая более глубокую пахоту. Позволяя таким образом существенно интенсифицировать земледелие, плуг явился поистине революционным изобретением. Однако его применение или неприменение в конкретном районе было обусловлено не столько стадией развития, сколько особенностями почв: плуг незаменим на тяжелых глинистых почвах, отвоеванных у леса; на распаханных лугах с их легкими податливыми почвами он необязателен; в горной местности, где плодородный слой неглубок, использование плуга чревато эрозией.

Правильные севообороты еще только складывались, тем не менее к концу рассматриваемого периода начало распространяться двухполье с обретающим понемногу регулярность чередованием яровых и озимых, реже - зерновых с бобовыми и льном. В Скандинавии сеяли в основном морозоустойчивый неприхотливый овес и быстросозревающий яровой ячмень, на самом юге, в Сконе, также яровые сорта ржи и пшеницы. Зерна здесь хронически не хватало, основой пищевого рациона служили мясо-молочные продукты и рыба. В Ютландии и в собственно Германии пшеница занимала значительные и все расширявшиеся площади, но преобладали все же ячмень, из которого помимо хлеба и каши изготовляли также пиво - главный хмельной напиток германцев, и особенно рожь. Германцы возделывали также некоторые огородные культуры, в частности корнеплоды, капусту и салат, принесенный ими впоследствии на территорию империи, но садоводства и виноградарства не знали, удовлетворяя потребность в сахаре за счет меда. Охота уже не имела большого хозяйственного значения, рыболовство же играло важную роль, прежде всего у приморских племен.

Вопреки сообщению Тацита, германцы не испытывали недостатка в железе, которое производилось в основном на месте. Велась также добыча золота, серебра, меди, свинца. Достаточно развито было ткачество, обработка дерева (в том числе для нужд кораблестроения), выделка кож, ювелирное дело. Напротив, каменное строительство почти не практиковалось, керамика была невысокого качества: гончарный круг получил распространение лишь к эпохе Великого переселения народов - массовому миграционному процессу в Европе в IV-VII вв. Видное место в хозяйственной жизни германцев занимал товарообмен. Предметом внутрирегиональной торговли чаще всего служили металлические изделия; римлянам германцы поставляли рабов, скот, кожу, меха, янтарь, сами же покупали у них дорогие ткани, керамику, драгоценности, вино. Преобладал натуральный обмен, лишь в пограничных с империей областях имели хождение римские монеты.

Население всего германского мира едва ли превышало тогда 4 млн. человек, и в первые столетия нашей эры имело тенденцию к сокращению из-за эпидемий, непрерывных войн, а также неблагоприятных экологических изменений. Соответственно, плотность населения была крайне низка, и поселения, как правило, разделялись большими массивами леса и пустоши. Согласно Тациту, германцы "не выносят, чтобы их жилища соприкасались; селятся они в отдалении друг от друга, где кому приглянулся ручей, или поляна, или роща". Это свидетельство подтверждается раскопками, выявившими во всех германских землях уединенно стоящие усадьбы и небольшие, в несколько домов, хутора. Известны и выросшие из таких хуторов крупные кучевые деревни, все более многочисленные к середине I тысячелетия, однако и в это время типичным остается все же сравнительно небольшое поселение. Жилища древних германцев представляли собой высокие удлиненные постройки размером до 200 кв. м, рассчитанные на два-три десятка человек; в ненастье здесь содержали и скот. Вокруг или неподалеку лежали кормившие их поля и выгоны. При близком соседстве нескольких домохозяйств поля или их участки отделялись от соседских не подлежащими распашке межами, возникавшими из камней, удаляемых с поля и постепенно скрепляемых наносами земли и проросшей травой; эти межи были достаточно широки, чтобы пахарь мог проехать с упряжкой к своему участку, не повредив чужие. С увеличением населения такие поля иногда делились на несколько сопоставимых по площади долей, но сами границы поля оставались, по-видимому, неизменными. Такая система полей была наиболее характерна для открытых низменностей Северной Германии и Ютландии. В Средней и Южной Германии, где хлебопашество велось в основном на землях, очищенных от леса, положение было, вероятно, несколько иным, поскольку лесные почвы требовали более длительного отдыха, который нельзя было заменить, как на богатом скотом Севере, избыточным унавоживанием. Соответственно здесь дольше держался перелог и связанное с ним периодическое перекраивание участков.

Социально-экономическая структура. Община в доклассовом обществе прошла три стадии развития: 1) родовая, или кровнородственная община, основанная на совместном ведении хозяйства и совместном пользовании и владении землей кровными родственниками; 2) земледельческая, в которой собственность общины на территорию сочеталась с разделом пахотных участков между большими семьями; 3) соседская, или община-марка, в которой господствовала индивидуальная собственность малых семей на наделы пахотной земли при сохранении коллективной собственности общины на другие угодья.

Жители древнегерманских хуторов и деревень несомненно также образовывали некую общность. В первые века нашей эры род все еще играл очень важную роль в жизни германцев. Члены его селились если не вместе, то компактно (что особенно ясно проявлялось в ходе миграций), вместе шли в бой, выступали соприсяжниками в суде, в определенных случаях наследовали друг другу. Но в повседневной хозяйственной практике роду уже не было места. Даже такое трудоемкое дело, как корчевание леса, было по силам большой семье, и именно большая семья, занимавшая описанное выше просторное жилище и состоявшая из трех поколений или взрослых женатых сыновей с детьми, иногда и с несколькими невольниками, и являлась главной производственной ячейкой германского общества. Поэтому независимо от того, происходили ли жители поселения от общего предка или нет, соседские связи между ними преобладали над кровнородственными.

При небольшой плотности населения и обилии свободных, хотя обычно не освоенных еще земель споры из-за возделываемых площадей, равно как и общие всем проблемы, связанные с их обработкой, вряд ли часто возникали между домохозяйствами. Господство примитивных систем земледелия, чуждых строгому, обязательному для всех соседей чередованию культур и неукоснительному соблюдению ритма сельскохозяйственных работ (что свойственно для развитого двухполья и особенно трехполья), также не способствовало превращению этой общности в слаженный производственный организм, каким была средневековая крестьянская община. Функционирование древнегерманской общины еще сравнительно мало зависело от организации хлебопашества и земледелия в целом. Большее, надо полагать, значение имело для этой общины регулирование эксплуатации необрабатываемых, но по-своему не менее жизненно важных угодий: лугов, лесов, водоемов и т. д. Ведь главной отраслью хозяйства оставалось скотоводство, а для нормальной его организации безусловно требовалось согласие всех соседей, чьи интересы в данном случае уже не защищались автоматически неприкосновенностью полевых межей. Без согласия соседей невозможно было наладить удовлетворяющее всех использование и других ресурсов дикой природы: рубку леса, заготовку сена и т. д. Членов общины объединяло также совместное участие во множестве общих дел: защите от врагов и хищных зверей, отправлении культа, поддержании элементарного правопорядка, соблюдении простейших норм санитарии, в строительстве укреплений. Однако коллективные работы все же не перевешивали труда общинника в своем домохозяйстве, бывшем поэтому с социально-экономической точки зрения по отношению к общине первичным образованием. В конечном счете именно по этой причине, сопоставляя германскую общину с азиатской и античной, К. Маркс писал, что "индивидуальная земельная собственность не выступает здесь ни как форма, противоположная земельной собственности общины, ни как ею опосредствованная, а, наоборот, община существует только во взаимных отношениях друг к другу этих индивидуальных земельных собственников" * .

* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46 Ч. I. С. 472 )

"Индивидуальным собственником" в древнегерманской общине было, разумеется, домохозяйство. Глава семьи имел решающий голос во всех делах, но власть его все же существенно отличалась от власти римского pater familias: германский домовладыка гораздо менее свободно мог распоряжаться "своим" имуществом, которое мыслилось и являлось достоянием семьи, отчасти и всего рода.

Для германца начала нашей эры его земля - это не просто объект владения, но прежде всего малая родина, "отчина и дедина", наследие длинной, восходящей к богам, вереницы предков, которое ему в свою очередь надлежало передать детям и их потомкам, иначе жизнь теряла смысл. Это не только и даже не столько источник пропитания, сколько неотъемлемая часть или продолжение его "я": досконально зная все секреты и капризы своей земли (и мало что зная кроме нее), будучи включен в присущие ей природные ритмы, человек составлял с ней единое целое и вые его мыслил себя с трудом. В отличие от скота, рабов, утвари земля не подлежала отчуждению; продать или обменять ее, во всяком случае за пределы рода, было практически так же невозможно, нелепо, святотатственно, как и бросить. Покидая отчий дом в поисках славы и богатства, германец не порывал с ним навсегда, да его личная судьба и не имела особого значения - главное было не дать прерваться роду, тысячами уз связанному с занимаемой им землей. Когда же под давлением обстоятельств с места снималось целое племя, вместе с экономическими и социальными устоями общества начинала деформироваться и сложившаяся в нем система ценностей. В частности, возрастала роль движимого имущества, а земля все яснее обнаруживала свойства вещи, которую можно оценивать и приобретать. Не случайно архаические воззрения германцев на землю если не изживаются, то претерпевают принципиальные изменения именно в эпоху Великого переселения народов.

Имущественное и социальное неравенство, известное германскому обществу по крайней мере в I в., еще долго выражалось сравнительно слабо. Наиболее типичной фигурой этого общества был свободный, ни от кого не зависящий человек - домовладыка, занятый сельскохозяйственным трудом, и одновременно воин, член народного собрания, хранитель обычаев и культов своего племени. Это еще не крестьянин в средневековом смысле слова, так как хозяйственная деятельность пока что не стала для него единственной, заслонившей и заменившей ему всякую другую: при очень низкой производительности труда, позволявшей прокормить общество лишь при условии личного участия почти всех его членов в сельском хозяйстве, общественное разделение труда и разграничение социальных функций (производство, управление, культ и т. д.) еще только намечалось. Следует отметить, что сочетание производственной и общественной деятельности, в котором наряду с экономической самостоятельностью и воплощалось полноправие древнего германца, было возможно только благодаря его принадлежности к большесемейному коллективу, достаточно мощному и сплоченному, чтобы без особого ущерба для хозяйства переносить периодическое отсутствие домовладыки и его взрослых сыновей. Поэтому социальный статус германца определялся в первую очередь статусом его семьи, зависевшим еще не столько от богатства, сколько от численности, родословной и общей репутации семьи и рода в целом. Комбинация этих ревностно оберегаемых признаков определяла степень знатности человека, т. е. уровень гражданского достоинства, признаваемый за ним обществом.

Большая знатность давала известные привилегии. Если верить Тациту, она обеспечивала наряду с уважением преимущество при дележе земли и доставляла предводительство на войне даже юношам; судя по тому, что последние могли позволить себе подолгу пребывать в праздности, чураясь сельскохозяйственного труда, большая знатность, как правило, сочеталась с большим достатком. О крепнущей взаимосвязи социального превосходства с богатством свидетельствуют и материалы раскопок, показавших, что наиболее солидная богатая усадьба обычно занимала в поселении центральное место, соседствуя с культовым помещением и как бы группируя остальные жилища вокруг себя. Однако во времена Тацита знатность еще не превратилась у германцев в особый социальный статус. Все свободные и свободнорожденные оставались полноправными и в целом равноправными членами племени; различия в их среде по сравнению с их общим отличием от несвободных были еще относительно несущественными и определялись принадлежностью не к тому или иному социальному разряду, а к конкретному роду.

Несвободные, как и у римлян, формально стояли вне общества, но в остальном рабство играло в жизни германцев принципиально другую роль. Хотя обычаи германцев не запрещали обращать в рабство соплеменников, а беспрестанные войны с соседями обеспечивали стабильный источник пополнения рабов за счет чужаков, рабы образовывали достаточно узкий слой населения. Пленных часто выменивали или продавали римлянам, а иногда и убивали на поле боя или приносили в жертву, рабов же по прошествии некоторого времени нередко отпускали на волю и даже усыновляли. По-видимому, рабы имелись далеко не во всяком домохозяйстве, и даже в самых крупных и зажиточных они вряд ли были столь многочисленными, чтобы господская семья могла переложить на них главные хозяйственные заботы. Рабство оставалось патриархальным, и в том, что касается повседневной производственной деятельности и условий существования, образ жизни рабов мало отличался от образа жизни свободных. Часть рабов работала рука об руку с хозяином и делила с ним кров и пищу, однако внимание Тацита больше привлекло то обстоятельство, что германцы "пользуются рабами иначе, чем мы, распределяющие обязанности между челядью, - каждый из них распоряжается в своем доме, в своем хозяйстве. Господин только облагает его, словно колона, известным количеством зерна, скота или ткани, и лишь в этом выражаются его повинности как раба". Можно гадать, действительно ли то были рабы или какой-то другой, чуждый социальному опыту римлянина разряд населения, однако показателен сам факт существования слоя эксплуатируемых частным лицом, но самостоятельно хозяйствующих производителей. Отношения этого типа, разумеется, не определяли социально-экономический облик германского общества конца I в., еще не знавшего систематической эксплуатации человека человеком. Тем не менее налицо симптомы разложения древнего общественного строя и формирования качественно нового хозяйственного механизма.

В последующие три-четыре столетия германское общество делает заметный шаг вперед. Археологический материал недвусмысленно говорит о дальнейшем имущественном и социальном расслоении: погребения все больше различаются по инвентарю, наиболее богатые из них сопровождают символические атрибуты власти; в скученных поселениях крупнейшая усадьба понемногу становится не только административным, но и экономическим центром: в частности, в ней концентрируются ремесло и торговля. Углубление социальной дифференциации зафиксировано и позднеантичными авторами. Так, в изображении Аммиана Марцеллина (конец IV в.), аламанская знать (нобилитет) уже вполне определенно противостоит простонародью и держится обособленно даже в бою. Ретроспективные данные варварских правд также позволяют сделать вывод, что к эпохе Великого переселения свободные уже не составляли единой массы ни в имущественном, ни в социально-правовом отношении. Как правило, преобладающим было трехчастное деление соплеменников на знатных, свободных в узком смысле слова и полусвободных, в германских наречиях именуемых обычно литами. С большей или меньшей четкостью эти категории уже различались объемом прав. Например, по обычаям саксов, жизнь знатных защищались более высоким вергельдом (штрафом за убийство - ср. древнерусское "вира"), его клятва оценивалась выше, чем клятва просто свободного, но в ряде случаев строже карались и совершенные им преступления.

Степень знатности в канун Великого переселения по-прежнему в большой мере определялась происхождением: учитывалось, например, были ли в роду несвободные или представители покоренных племен. Однако все более заметную роль при этом играло имущественное положение человека. Типичный знатный варварских правд окружен многочисленной родней, рабами, отпущенниками, зависимыми людьми. Рабы и зависимые могли быть и у свободного простолюдина, и даже у лита, но чаще лит, а иногда и свободный на положении лита сам являлся чьим-то человеком, обязанным своему господину послушанием и какими-то повинностями. Его свобода, понимаемая в варварском обществе как нерасторжимое единство известных прав и обязанностей, постепенно ущемлялась, а сам он понемногу устранялся от участия в общественных делах, все больше сосредоточиваясь на хозяйственных заботах. Характерно, что даже некоторые древнейшие правды причисляют к литам вольноотпущенников (чей статус, по германским понятиям, непреодолимо ущербен), а подчас прямо противопоставляют литов свободным, что свидетельствует об опускании низшей группы свободных и все более очевидном стирании реальных различий между ними и людьми, несущими на себе пятно несвободного происхождения. Самым существенным в этом процессе было то, что, сохраняя хозяйственную самостоятельность, неполноправные свободные становились зависимыми эксплуатируемыми людьми, сближаясь таким образом с испомещенными на землю рабами. Однако при всей значимости этого процесса в период, предшествующий Великому переселению народов, он успел создать лишь предпосылки становления классового феодального общества, причем во многих случаях самые ранние, отдаленные предпосылки.

Социально-политическая организация. Первые государства германцев возникли в V-VI вв., и лишь у тех племен, которые, вторгшись на территорию Западной Римской империи и по частям завоевав ее, уже самим фактом господства над намного более развитыми народами были поставлены перед необходимостью приспособить свою систему управления к новым условиям. У других (как правило, более отсталых) племен, не столкнувшихся непосредственно с классовым обществом и политическими институтами римлян, складывание государства затянулось на несколько столетий и завершилось опять-таки не без внешнего воздействия со стороны франкского, англосаксонского и других обогнавших их в своем развитии обществ. Таким образом, даже накануне Великого переселения германские племена были еще сравнительно далеки от образования органов власти, которые можно было бы квалифицировать как государственные. Социально-политический строй древних германцев - это строй, характерный для высшей ступени варварства, притом отнюдь еще не исчерпавший своих возможностей. В марксистской литературе этот строй обычно называют военной демократией, поскольку на данной стадии эволюции "война и организация для войны становятся", по выражению Энгельса, "регулярными функциями народной жизни" * , оказывая сильнейшее воздействие на общественную и хозяйственную деятельность.

* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 164. )

Отсутствие у древних германцев государства проявлялось прежде всего в том, что каждый полноправный член племени был лично и непосредственно сопричастен управлению, не только в принципе, но и на деле выступая носителем народовластия. Высшим органом власти было народное собрание, или вече племени, куда имели доступ все совершеннолетние свободные мужчины, за исключением тех, кто обесчестил себя трусостью в сражении. Народное собрание созывалось от случая к случаю (но, видимо, не реже, чем раз в год) для решения наиболее важных дел, каковыми считались вопросы войны и мира, суд по особо тяжким или запутанным преступлениям, посвящение в воины, а значит, и в полноправные члены общества, а также выдвижение предводителей племени. Согласно Тациту, последние ведали всеми текущими делами, в первую очередь судебными; кроме того, они предварительно обсуждали в своем кругу выносимые на тинг вопросы и предлагали рядовым его участникам заранее подготовленные решения, которые те вольны были, однако, шумом и криками отвергнуть либо, потрясая, по обычаю, оружием, принять. Тацит именует этих предводителей principes ("начальствующие", "главенствующие"). Специального термина для обозначения совета принцепсов у Тацита нет, и, похоже, не случайно: судя по всему, это было достаточно аморфное образование, объединявшее первых лиц племени. Цезарь, однако, усмотрел в нем подобие сената, и, по всей вероятности, речь действительно идет о совете старейшин, состоявшем, правда, уже не из патриархов всех родов племени, а из представителей родоплеменной знати, оказавшихся к началу нашей эры на положении "старших" в обществе.

Наряду с коллективной властью народного собрания и совета старейшин у германцев существовала индивидуальная власть племенных вождей. Античные авторы называют их по-разному: одних - принцепсами, дуксами, архонтами, игемонами, т. е. предводителями, других - так же, как своих правителей героической эпохи, - рексами или василевсами, иначе говоря, царями. Тацит, например, рассказывает, что когда Арминий - знаменитый предводитель херусков, нанесший в 9 г. в Тевтобургском лесу сокрушительное поражение легионам Квинтилия Вара, вознамерился стать рексом, свободолюбивые соплеменники убили его. Однако смысл этого противопоставления от нас ускользает. Перед нами племенные вожди или верховные вожди племенных союзов, чью власть лишь условно, с учетом исторической перспективы, можно квалифицировать как монархическую. Могущество и прочность положения этих вождей, естественно, различались, но зависели ли эти различия от уровня развития племени и находили ли отражение в языке самих германцев, неясно.

Переходный характер древнегерманских институтов власти, еще несомненно догосударственных, но уже далеко не первобытных, затрудняет выбор терминов, которые бы правильно передавали их суть. Это касается и титулатуры. Так, применительно к вождям германцев термины "василевс" и "реке" чаще всего переводятся на русский язык как "король". Между тем это слово, произведенное славянами от собственного имени Карла Великого (франкского монарха, умершего в 814 г.), принадлежит уже эпохе феодализма и может быть отнесено к политическим реалиям доклассового общества лишь с оговорками.

Говоря о германских древностях, разумнее, наверное, взять на вооружение лексику самих германцев, лучше всего общегерманское слово konung. Как и связанное с ним славянское "князь", слово "конунг" восходит к индоевропейскому keni - "род" (ср. латинское gens). Таким образом, в первичном значении термина конунг - это родовитый, благородный, следовательно, знатный и в силу этого достойный уважения и послушания человек, но никак не повелитель и не господин.

По наблюдениям Тацита, конунг располагал весьма ограниченной властью и управлял соплеменниками, скорее убеждая и увлекая примером, нежели приказывая. Конунг был военным предводителем племени, представлял его в международных делах, имел преимущество при дележе военной добычи и право на более или менее регулярные, хотя и добровольные, подношения со стороны соплеменников, а также на часть штрафов с осужденных, причитавшуюся ему именно как главе племени. Однако ни судьей, ни хранителем, тем более творцом племенных обычаев он не был и особой распорядительной властью не обладал. Даже на войне, пишет Тацит, "казнить, заключать в оковы, подвергать телесному наказанию не дозволено никому, кроме жрецов", действующих как бы по повелению божества. Вместе с тем конунг и сам выполнял определенные сакральные функции. У ряда племен он и много столетий спустя играл важную роль в совершении публичных гаданий и жертвоприношений, считался лично ответственным за неудачу на войне и неурожай и мог быть на этом основании не только смещен, но и принесен в жертву, дабы умилостивить богов.

Власть конунга была выборной. Избирали его на народном собрании из числа наиболее знатных мужей, еще не обязательно принадлежащих к одному роду, иногда по жребию, но чаще сознательным решением присутствовавших, поднимавших тогда своего избранника на щит. На народном собрании же, не без подстрекательства со стороны оппозиционно настроенной части знати, происходило и смещение ставшего почему-либо неугодным конунга. Некоторые из них пытались возвыситься над народным собранием и советом старейшин, что, по всей вероятности, и трактовалось античными авторами как борьба племенных вождей за царскую власть.

Особое место в древнегерманском обществе занимали предводители дружин. В отличие от племенного войска-ополчения, включавшего всех боеспособных членов племени, строившегося по родам и семьям и возглавлявшегося конунгом, дружины составлялись из случайных, не связанных родством людей, надумавших сообща попытать ратное счастье и ради этого примкнувших к какому-то бывалому, удачливому, известному своей отвагой воину. В основном это была молодежь, часто знатного происхождения, надолго, если не навсегда, отрывавшаяся от отчего дома и сельскохозяйственного труда и всецело посвящавшая себя войне, а точнее, разбойным набегам на соседей. В промежутках между набегами дружинники проводили время в охотах, пирах, состязаниях и азартных играх, постепенно проедая и проматывая награбленное. Эту долю, может быть и желанную для всего германского юношества, избирали, однако, далеко не все: в дружинники шли наиболее знатные и богатые, чьи семьи могли позволить себе потерю работника, либо самые беспокойные и беспутные, вольные или невольные изгои, порвавшие с родней, а то и с племенем. Нередко они нанимались в солдаты к римлянам; так, например, начинал свою карьеру Арминий.

Внутри дружины существовала своя специфическая иерархия, положение в ней определялось не столько знатностью рода, сколько личной доблестью. Это порождало соперничество между дружинниками, но все противоречия между ними заслонялись общей безоговорочной преданностью предводителю. Считалось, что предводителю принадлежит не только слава, но и добыча, дружинники же кормятся, получают оружие, видимо, и кров от его щедрот.

Будучи чрезвычайно сплоченной, дружина занимала особое место в племенной организации. Она то противопоставляла себя племени, в частности нарушала заключенные им договоры (чего, похоже, не понимали дисциплинированные римляне, принимавшие самовольные вылазки отдельных отрядов за вероломство целого племени), то составляла ядро племенного войска, оказываясь средоточием его мощи и нередко обеспечивая своему предводителю достоинство конунга. По мере того как такие случаи учащались, ее облик менялся, и постепенно из разбойничьей ватаги, существовавшей как бы на периферии племени, она превращалась в настоящую княжескую дружину и в этом качестве становилась основой власти племенного вождя. В дальнейшем, к эпохе Великого переселения, из дружины, во всяком случае "старшей" ее части, вырастала новая, служилая знать, постепенно оттеснявшая старую, родоплеменную, хотя корнями многие представители новой знати были связаны со старой.

Древние германцы не составляли этнического целого и, по-видимому, не воспринимали себя как единый народ. Привычный нам этноним Germani возник как название какого-то одного германского племени; кельты распространили его на всех своих северо-восточных соседей и в этом значении передали римлянам. Сами германцы, хотя и осознавали общность своего происхождения, культов и языка, похоже, не испытывали потребности в общем наименовании. Показательно, что слово diutisk (от thiuda - "народ"), к которому восходит современное самоназвание немцев - Deutsch, зарегистрировано в источниках только с конца VIII - начала IX в. При этом и на континенте, и в Англии оно первоначально употреблялось (в смысле "простонародный") лишь в отношении языка германцев, противопоставляемого латыни. Этнической характеристикой оно стало не ранее XI в., закрепившись, однако, к этому времени за одними немцами. Связанный с тем же корнем этноним "тевтоны", в средние века и в новое время применявшийся иногда ко всем германцам, в древности обозначал только одно, правда, знаменитое, племя - первое, наряду с кимврами, с которым столкнулись средиземноморские народы и которое едва не погубило римскую державу.

Реальной политической единицей древнегерманского мира являлось племя. Возникавшие время от времени племенные объединения строились не столько по родственному, сколько по территориальному признаку и в условиях непрестанных миграций нередко включали и негерманские (кельтские, славянские, фракийские) племена. Таким объединением было, например, недолговечное "царство" Маробода - предводителя германцев и кельтов, населявших в начале I в. н. э. территорию современной Чехии.

Племенные объединения рубежа старой и новой эры были еще очень рыхлыми и непрочными. Они вызывались к жизни временными, главным образом внешнеполитическими обстоятельствами (переселением в чужую страну и покорением ее или угрозой завоевания, нависшей над собственной страной) и с переменой обстоятельств распадались. Этническая разнородность являлась важной, но не единственной причиной их неустойчивости; не менее существенно, что и взятое в отдельности племя тогда еще не представляло собой достаточно прочного образования. Иногда вообще трудно решить, действительно ли в источнике говорится о племени или все-таки о конгломерате мелких племен.

В изображении римских авторов, склонных принимать родоплеменные подразделения германцев за чисто территориальные, германская "цивитас" состоит из довольно обособленных, живущих своей жизнью округов, управляемых собственными принцепсами. Римляне обозначали эти округа словом pagus, германским эквивалентом правильно, видимо, считать слово Gau. Судя по данным топонимики, это были крупные, порядка 1000 кв. км, территории, жители которых обычно имели общее название, отличающее их от прочих соплеменников. Примером может служить расположенный в большой излучине Рейна Брейсгау - "округ бризов". Внутреннюю организацию округов приходится изучать в основном по материалам раннесредневековых источников, рисующих институты военной демократии не просто угасающими, но и деформированными. В той мере, в какой ретроспективный анализ этих источников все же оправдан, можно сделать вывод, что в каждом округе имелось свое, малое собрание, где избирался военный вождь, а также лагман - знаток и хранитель местных обычаев. Округ в свою очередь дробился на несколько сотен (hundert), обязанных выставлять в племенное ополчение по сотне воинов и потому так называвшихся. В сотне также существовало свое собрание (mallus "Салической правды", gemot англосаксонских судебников), созывавшееся чаще, чем собрания более высокого уровня, по нескольку раз в год. На сотенном собрании заключались сделки, рассматривались совершенные в пределах сотни правонарушения, вообще все значимые для нее вопросы правового характера. Дела, касавшиеся сразу двух и более сотен (например, тяжбы между членами разных сотен), слушались в окружном или даже в племенном собрании.

Поскольку жизнь ставила перед племенем более разнообразные и сложные проблемы, чем перед округом или сотней, круг вопросов, обсуждавшихся на племенном собрании, был шире, а сами вопросы - серьезнее. Так, внешнеполитические дела имело смысл решать всем племенем сообща. Однако полномочия и функции собраний были в принципе одни и те же, принудить округа и сотни к выполнению своих решений племенное собрание было не в состоянии: все держалось на добровольном согласии соплеменников, объединенных в сотни и округа. Не будучи политически самостоятельными, они являлись все же вполне жизнеспособными образованиями и, если решения племени шли вразрез с их частными интересами, сравнительно легко и безболезненно откалывались от него, чтобы затем примкнуть - в целях самосохранения - к другому племени. Случалось, что раскол совершался не в результате разногласий, а под натиском врагов, подчинивших и увлекших за собой жителей отдельных округов и сотен, или даже как вынужденная мера - вследствие перенаселенности, истощения почв и т. д. Тогда бросали жребий, и часть племени отправлялась в путь в поисках новой родины. Так, по всей вероятности, обстояло дело у семнонов, позднее у вандалов, саксов, некоторых других племен.

Эволюция политического строя германцев в IV-V вв. К IV- V вв. в политическом строе германцев происходят важные изменения. Племенные объединения перерастают в племенные союзы, более сплоченные, устойчивые и, как правило, более многочисленные. Некоторые из этих союзов (например, аламанский, готский, франкский) насчитывали по нескольку сот тысяч человек и занимали или контролировали огромные территории. Уже по этой причине совместный сбор всех полноправных членов союза был практически невозможен. Нормально продолжали функционировать лишь окружные и сотенные собрания, постепенно утрачивавшие, однако, политический характер. Собрание племенного союза сохранялось лишь как собрание идущего войной или явившегося на смотр войска. Таковы Мартовские поля франков, войсковой тинг лангобардов. На общесоюзном собрании продолжали решать вопросы войны и мира, провозглашать и низвергать конунгов, но по сравнению с эпохой Тацита сфера его деятельности сузилась, активность и реальное значение как самостоятельной политической силы упали. На первый план выдвинулись другие органы власти.

Совет родоплеменных старейшин окончательно уступил место совету дружинной, служилой знати, группирующейся вокруг конунга. Среди советников выделялись предводители подразделений племенного союза - "царьки" (reguli), как называет их Аммиан Марцеллин в отличие от остальной знати (optimates). Каждый из них располагал собственной дружиной, уже заметно обособившейся от массы соплеменников и проживавшей вместе с ним в специально построенной крепости (бурге), бывшей поначалу чисто военным, впоследствии также торгово-ремесленным, но никак не сельскохозяйственным поселением. Знать оказывала весьма ощутимое влияние на действия верховного союзного конунга, непосредственно или через войсковое собрание заставляя его считаться со своими интересами. Тем не менее власть конунга несомненно усилилась. Не будучи еще наследственной, она уже стала прерогативой какого-то одного рода, из которого и надлежало выбирать конунга. Сосредоточение власти в руках одной семьи способствовало накоплению ею все больших богатств, в свою очередь укреплявших политические позиции правящей династии. У вестготов на этой основе уже в V в., если не раньше, возникает казна - важный элемент зарождавшейся государственности. Возросший авторитет королевской власти выразился также в изменившемся отношении к личности конунга. Оскорбление и даже убийство конунга еще может быть искуплено уплатой вергельда, но размер его уже заметно (обычно вдвое) выше, чем вергельд других знатных людей. Конунги и их родня начинают выделяться и внешним обликом: платьем, прической, атрибутами власти. У франков, например, признаком принадлежности к королевскому роду Меровингов были длинные, до плеч, волосы.

Начиная с IV в. предводители отдельных германских племен и племенных подразделений все чаще поступают на службу к римлянам, сражаясь со своими дружинами в составе римской армии там, куда их пошлют (будь то даже Сирия), но в большинстве случаев оставаясь на прежнем месте и обязуясь всем племенем охранять на своем участке границу империи от других германцев. Эта практика еще больше, чем торговля с Римом, содействовала приобщению германцев к римской культуре, в том числе культуре политической. Получая от римского правительства высокие должности в военной, затем гражданской администрации и сопутствующие этим должностям звания, конунги пытались соответствующим образом перестроить и свои отношения с соплеменниками.

Важным средством социально-политического возвышения конунгов, как и знати в целом, явилось восприятие германцами (разумеется, поверхностное) христианства, более подходящего меняющейся общественной структуре варварского мира, чем древняя языческая религия германцев. Первыми на эту стезю вступили вестготы. Начало массового распространения христианства в их среде относится к середине IV в. и связано с миссионерской деятельностью вестготского священника Ульфилы, приспособившего латинский алфавит к готскому языку и переведшего на него Библию. Рукоположенный в сан епископа в 341 г., когда в церкви временно возобладали ариане, Ульфила проповедовал соплеменникам христианство арианского толка, которое в самой империи вскоре было объявлено ересью. Познакомившись с христианским учением в основном через вестготов и не вникая, естественно, во всяком случае поначалу, в богословские споры, другие германские народы также восприняли его по большей части в форме арианства. Различия в вероисповедании усугубили и без того непростые взаимоотношения германцев с империей; арианство нередко служило им знаменем борьбы против Рима. Однако сама по себе христианизация сыграла очень важную роль в социально-политическом развитии германских племен, ускорив и идеологически оформив становление у них классового общества и государства.

Хотя оборонительная агрессивность и жестокость не являются, как правило, причиной войны, но эти черты все же находят выражение в способе ведения войны. Поэтому данные о ведении войн первобытными народами помогают дополнить наши представления о сущности первобытной агрессивности.

Подробный рассказ о войне племени уолбири в Австралии мы находим у Меггита; Сервис считает, что это описание представляет весьма меткую характеристику первобытных войн у охотничьих племен.

Племя уолбири не отличалось особой воинственностью - в нем не было военного сословия, не было профессиональной армии, иерархической системы командования; и очень редко совершались завоевательные походы. Каждый мужчина был (и остается) потенциальным воином: он вооружен постоянно и всегда готов защищать свои права; но в то же время каждый из них был индивидуалистом и предпочитал сражаться в одиночку, независимо от других. В некоторых столкновениях случалось так, что родственные связи ставили мужчин в ряды вражеского лагеря и к одной из таких групп могли случайно принадлежать все мужчины некоторой общины. Но никаких военных командиров, выбранных или передаваемых по наследству должностей, никаких штабов, планов, стратегии и тактики там не было. И если даже были мужчины, отличившиеся в бою, они получали уважение и внимание, но не право командовать другими. Но бывали обстоятельства, когда сражение развивалось так стремительно, что мужчины точно и без промедления вступали в бой, применяя именно те методы, которые вели к победе. Это правило и сегодня распространяется на всех молодых неженатых мужчин.

Во всяком случае, не было причин для того, чтобы одно племя вынуждено было ввязаться в массовую войну против других. Эти племена не знали, что такое рабство, что такое движимое или недвижимое имущество; завоевание новой территории было только обузой для победителя, ибо все духовные узы племени были связаны с определенной территорией. Если и случались изредка небольшие завоевательные войны с другими племенами, то, я уверен, они отличались разве что по масштабу от конфликтов внутри племени или даже рода. Так, например, в битве при Варингари, которая привела к завоеванию водоема Танами, участвовали только мужчины из племени ванаига, и притом не более двадцати человек. И вообще мне не известно ни одного случая заключения военных союзов между племенами ради нападения на другие вальбирийские общины или другие племена.

С технической точки зрения такого рода конфликты между первобытными охотниками можно называть словом «война». И в этом смысле можно прийти к выводу, что человек испокон веков вел войны внутри своего вида и потому в нем развилась врожденная тяга к убийству. Но такое заключение упускает из виду глубочайшие различия в ведении войн первобытными сообществами разного уровня развития и полностью игнорирует отличие этих войн от войн цивилизованных народов. В первобытных культурах низкого уровня не было ни централизованной организации, ни постоянных командиров. Войны были большой редкостью, а о захватнических войнах не могло быть и речи. Они не вели к кровопролитию и не имели цели убить как можно больше врагов.

Войны же цивилизованных народов, напротив, имеют четкую институциональную структуру, постоянное командование, а их цели всегда захватнические: либо это завоевание территории, либо рабов, либо прибыли. К тому же упускается из виду еще одно, быть может самое главное, различие: для первобытных охотников и собирателей эскалация воины не имеет никакой экономической выгоды.

Прирост населения охотничьих племен так незначителен, что фактор народонаселения очень редко может оказаться причиной завоевательной войны одной общины против другой. И даже если бы такое случилось, то, скорее всего, это не привело бы к настоящей битве. Вероятнее всего, дело обошлось бы даже без борьбы: просто более многочисленная и сильная община предъявила бы свои претензии на «чужую территорию», реально начав там охотиться или собирать плоды. А кроме этого, какая прибыль от охотничьего племени, там и взять-то нечего. У него мало материальных ценностей, нет стандартной меновой единицы, из которых складывается капитал. Наконец, такая распространенная в новое время причина войн, как обращение в рабство военнопленных, на стадии первобытных охотников не имела никакого смысла из-за низкого уровня производства. У них просто не хватило бы сил и средств на содержание военнопленных и рабов.

Общая картина первобытных войн, нарисованная Сервисом, подтверждается и дополняется многими исследователями, которых я еще постараюсь дальше процитировать. Пилбим подчеркивает, что это были столкновения, но не войны. Дальше он указывает на то, что в охотничьих сообществах пример играл более важную роль, чем сила и власть, что главным принципом жизни были щедрость, взаимность и сотрудничество.

Стюарт делает интересные выводы относительно ведения войны и понятия территориальности:

Прошло немало дискуссий по вопросу о собственности на территорию у первобытных охотников (кочевников): были ли у них постоянные территории или источники питания, и если да, то как они обеспечивали защиту этой собственности. И хотя я не могу утверждать однозначно, но считаю, что это было для них нетипично. Во-первых, малые группы, входящие в более крупные общности племени, обычно вступают в перекрестные браки, смешиваются между собой, если они слишком маленькие, или разделяются, если становятся слишком большими. Во-вторых, первичные малые группы не проявляют тенденции к закреплению за собой каких-то специальных территорий. В-третьих, когда говорят о «войне» в таких общностях, то чаще всего речь идет не более чем об акциях мести за колдовство или что-либо в этом роде. Или же имеются в виду длительные семейные распри. В-четвертых, известно, что главный промысел на больших территориях состоял в сборе плодов, но я не знаю ни одного случая, чтобы территорию с плодами кто-либо защищал от нападения. Первичные группы не дрались друг с другом, и трудно себе представить, каким образом племя могло бы созвать своих мужчин, если бы потребовалось объединенными усилиями защитить свою территорию, и что могло бы послужить для этого причиной. Правда, известно, что некоторые члены группы брали в индивидуальное пользование отдельные деревья, орлиные гнезда и другие специфические источники пропитания, но остается совершенно непонятно, каким образом эти «объекты» могли охраняться, находясь друг от друга на расстоянии нескольких миль.

К аналогичным выводам приходит и Н.Н. Терни-Хай. В работе 1971 г. он замечает, что хотя страх, гнев и фрустрация представляют собой универсальные переживания человека, но искусство ведения войны развилось на позднем этапе человеческой эволюции. Большинство первобытных общностей были неспособными к ведению войны, так как у них отсутствовал необходимый уровень категориального мышления. У них не было такого понятия организации, какое совершенно необходимо, если кто-то хочет захватить соседнюю территорию. Большинство войн между первобытными племенами - это вовсе не войны, а рукопашные схватки. Как сообщает Рапопорт, антропологи встретили работы Терни-Хая без особого воодушевления, ибо он раскритиковал всех профессиональных антропологов за отсутствие в их отчетах достоверной информации «из первых рук» и назвал все их выводы о первобытных войнах недостаточными и дилетантскими. Сам он предпочитал опираться на любительские исследования этнологов прошлого поколения, ибо они содержали достоверную информацию из первых рук.

Монументальный труд Кейнси Райта содержит 1637 страниц текста, включая обширную библиографию. Здесь дается глубокий анализ первобытных войн, основанный на статистическом сравнении данных о 653 первобытных народах. Недостатком этой работы является преимущественно описательно-классификационный ее характер. И все же ее результаты дают статистику и показывают тенденции, совпадающие с выводами многих других исследователей. А именно: «Простые охотники, собиратели и земледельцы - это наименее воинственные люди. Большую воинственность обнаруживают охотники и крестьяне более высокой ступени, а самые высокопоставленные охотники и пастухи - это наиболее агрессивные люди из всех древних».

Эта констатация подтверждает гипотезу о том, что драчливость не является врожденной чертой человека, и потому о воинственности можно говорить лишь как о функции цивилизационного развития. Данные Райта ясно показывают, что общество становится тем агрессивнее, чем выше в нем разделение труда, что самыми агрессивными являются социальные системы, в которых уже есть деление на классы. И наконец, эти данные свидетельствуют, что воинственности в обществе тем меньше, чем устойчивее равновесие между различными группами, а также между группой и ее окружающей средой; чем чаще нарушается это равновесие, тем скорее формируется готовность воевать.

Райт различает четыре типа войн: оборонительные, социальные, экономические и политические. Под оборонительной войной он понимает такое поведение, которое неизбежно в случае реального нападения. Субъектом такого поведения может оказаться даже народ, для которого война является совершенно нехарактерной (не является частью его традиции): в этом случае люди спонтанно «хватаются за любое оружие, которое подвернется под руку, чтобы защитить себя и свой дом, и при этом рассматривают эту необходимость как несчастье».

Социальные войны - это те, в ходе которых, как правило, «не льется много крови» (похоже на описанные Сервисом войны между охотниками). Экономические и политические войны ведут народы, заинтересованные в захвате земли, сырья, женщин и рабов, или ради сохранения власти определенной династии или класса.

Почти все делают такое умозаключение: если уж цивилизованные люди проявляют такую воинственность, то насколько воинственнее, вероятно, были первобытные люди. Но результаты Райта подтверждают тезис о минимальной воинственности первобытнейших народов и о росте агрессивности по мере роста цивилизации. Если бы деструктивность была врожденным качеством человека, то должна была бы наблюдаться противоположная тенденция.

Мнение Райта разделяет М. Гинсберг:

Складывается впечатление, что угроза войн в этом смысле усиливается по мере экономического развития и консолидации групп. У первобытных народов можно скорее говорить о стычках на почве оскорбления, личной обиды, измены женщины и т.п. Следует признать, что эти общности по сравнению с более развитыми первобытными народами выглядят очень миролюбивыми. Но насилие и страх перед силой имеют место, и бывают драки, хотя и небольшие. У нас не так уж много знаний об этой жизни, но те факты, которыми мы располагаем, говорят если и не о райской идиллии первобытных людей, то, во всяком случае, о том, что агрессивность не является врожденным элементом человеческой натуры.

Рут Бенедикт делит войны на «социально-летальные» и «нелетальные». Последние не имеют целью подчинение других племен и их эксплуатацию (хотя и сопровождаются длительной борьбой, как это было с разными племенами североамериканских индейцев).

Мысль о завоеваниях никогда не приходила в голову североамериканским индейцам. Это позволило индейским племенам сделать нечто экстраординарное, а именно отделить войну от государства. Государство было персонифицировано в некоем мирном вожде - выразителе общественного мнения в своей группе. Мирный вождь имел постоянную «резиденцию», был достаточно важной персоной, хотя и не был авторитарным правителем. Однако он не имел никакого отношения к войне. Он даже не назначал старшин и не интересовался поведением воюющих сторон. Каждый, кто мог собрать себе дружину, занимал позицию, где и когда ему было угодно, и нередко становился командующим на весь период войны. Но как только война кончалась, он утрачивал всю полноту власти. А государство никак не было заинтересовано в этих кампаниях, которые превращались в демонстрацию необузданного индивидуализма, направленного против внешних племен, но не наносящего никакого ущерба политической системе.

Аргументы Рут Бенедикт затрагивают отношения между государством, войной и частной собственностью. Социальная война «нелетального» типа - это выражение авантюризма, желания покрасоваться, завоевать трофеи, но без всякой цели порабощения другого народа или уничтожения его жизненных ресурсов. Рут Бенедикт делает следующий вывод: «Отсутствие войны - не такая уж редкость, как это изображают теоретики доисторического периода… И совершенный абсурд - приписывать этот хаос (войну) биологическим потребностям человека. Нет уж. Хаос - дело рук самого человека».

Другой известный антрополог, Э.А. Хэбл, характеризуя войны самых ранних североамериканских племен, пишет: «Эти столкновения скорее напоминают „моральный эквивалент войны“, как выражается Уильям Джеймс. Речь идет о безобидном отражении любой агрессии: здесь и движение, и спорт, и удовольствие (только не разрушение); да и требования к противнику никогда не выходят за рамки разумных границ». Хэбл приходит к такому же выводу, что склонность человека к войне ни в коем случае нельзя считать инстинктивной, ибо в случае войны речь идет о феномене высокоразвитой культуры. А в качестве иллюстрации он приводит пример с миролюбивыми шошонами и драчливыми команчами, которые еще в 1600 г. не представляли собой ни национальной, ни культурной общности.

Революция эпохи неолита

Подробное описание жизни первобытных охотников и собирателей показывает, что на рубеже 50 тысяч лет тому назад человек, вероятнее всего, не был жестоким деструктивным существом, и потому неправомерно говорить о нем как о прототипе того «человека-убийцы», которого мы встречаем на более поздних стадиях эволюции. Но этого недостаточно. Чтобы понять постепенное превращение человека в эксплуататора и разрушителя, необходимо проследить его развитие в период раннего земледелия, а затем изучить все его превращения: в градостроителя, торговца, воина и т.д.

В одном отношении человек остался неизменным (от Homo sapiens (0,5 млн. лет назад) до человека периода 9 тыс. до н.э.): он жил тем, что добывал в лесу или на охоте, но ничего не производил. Он был в полной зависимости от природы, ничего не меняя вокруг себя. Эти отношения с природой кардинально изменились с появлением земледелия (и скотоводства), которое археологи относят к началу неолита (точнее говоря, к периоду «протонеолита», датируемому 9–7 тыс. до н.э.). Археологи считают, что в этот период земледелие начало развиваться на огромной территории (более тысячи миль) от Западного Ирана до Греции, включая ряд областей Ирака, Сирии, Ливана, Иордании и Израиля, а также Анатолийское плато в Турции. В Средней и Северной Европе развитие земледелия началось гораздо позже.

Впервые человек почувствовал в какой-то мере свою независимость от природы, когда сумел применить находчивость и ловкость для того, чтобы произвести нечто, отсутствующее в природе. Теперь стало возможно по мере роста населения увеличивать площадь обрабатываемой земли и поголовье скота.

Первым большим нововведением названного периода стало культивирование пшеницы и ячменя, которые в этом крае были дикорастущими. Открытие состояло в том, что люди случайно обнаружили: если зерно данного злака опустить в землю, то вырастают новые колосья, а кроме того, для посева нужно выбирать лучшие семена. В дополнение к этому наблюдательный глаз заметил, что случайное скрещивание разных видов зерна приводит к появлению нового сорта, которого не было до сих пор среди дикорастущих злаков. Мы не в состоянии в деталях описать путь развития зерна от дикорастущих злаков до современной высокоурожайной пшеницы. Ибо это был длительный процесс мутации, гибридизации, удвоения хромосом, и потребовались тысячелетия, прежде чем человек достиг сегодняшнего уровня искусственной селекции в сельском хозяйстве. Для человека индустриального века, который привык рассматривать доиндустриальное сельское хозяйство как примитивное, открытия эпохи неолита, вероятно, кажутся ничтожными и не выдерживающими никакого сравнения с техническими новациями наших дней. На самом деле трудно переоценить значение тех первых открытий человека. Когда ожидание первого урожая увенчалось успехом, это вызвало целый переворот в мышлении: человек увидел, что он по своему усмотрению и по своей воле может воздействовать на природу, вместо того чтобы ждать от нее милости. Без преувеличения можно утверждать, что открытие земледелия стало основой научного мышления в целом, в том числе технологического процесса всех будущих эпох.

Вторым нововведением было скотоводство, которое вошло в жизнь почти одновременно с земледелием. Уже в 9 тыс. до н.э. в Северном Ираке стали разводить овец, а около 6 тыс. до н.э. свиней и коров. Скотоводство стало важным источником питания, давая мясо и молоко. Этот богатый и постоянный источник пищи позволил людям перейти от кочевого образа жизни к оседлому, что привело к строительству деревень и городов.

В период протонеолита в охотничьих племенах формируется новый тип оседлого хозяйствования, основанный на культивировании растений и приручении животных. Если прежде было принято самые первые следы культурных растений относить к периоду 7 тыс. до н.э., то новые данные говорят о том, что корни их уходят еще дальше (к самому началу протонеолита, около 9 тыс. до н.э.); вывод сделан на основе того, что к 7 тыс. до н.э. культура земледелия и животноводства уже достигла высокого уровня.

Прошло еще два или три тысячелетия, пока человечество сделало еще одно открытие, вызванное необходимостью сохранения продуктов питания, - это гончарное ремесло; люди научились делать горшки (корзины стали плести еще раньше). С изобретением горшка было сделано первое техническое открытие, для которого понадобились знания химических процессов. Трудно отрицать, что «создание первого сосуда стало высоким примером творческого потенциала человека». Таким образом, в границах раннего каменного века можно вычленить докерамическую стадию, когда еще не было известно гончарное дело, и керамическую стадию. Некоторые старые поселения в Анатолии (например, раскопки Хакилара) относятся к докерамическому периоду, а Чатал-Хююк - город с богатой керамической посудой.

Чатал-Хююк - самый развитой анатолийский город эпохи неолита. Когда в 1961 г. археологи раскопали сравнительно маленькую часть города, раскопки сразу дали информацию, чрезвычайно важную для понимания экономических, социальных и религиозных аспектов общества эпохи неолита.

С начала раскопок было вскрыто десять пластов, самый глубокий относился к 6500 г. до н.э.

После 5600 г. до н.э. старое поселение Чатал-Хююк было покинуто по неизвестным причинам и на другой стороне реки возник новый город Чатал-Хююк Западный. По-видимому, он просуществовал 700 лет, а затем люди также ушли из него, не оставив никаких следов разрушения или насилия.

Самое удивительное в этом городе - высокий уровень цивилизации. В захоронениях были найдены очень красивые гарнитуры украшений для женщин, а также мужские и женские браслеты. По мнению Мелларта, многообразие найденных камней и минералов говорит о том, что важными факторами экономической жизни города были торговля и разработка полезных ископаемых.

Несмотря на эти признаки высокоразвитой культуры, в социальной структуре отсутствуют элементы, характерные для более поздних стадий развития общества. Так, в частности, там явно отсутствовали классовые различия между богатыми и бедными. Хотя не все дома одинаковы, и конечно, по их размерам и по характеру захоронений можно в определенной степени судить о социальных различиях, Мелларт утверждает, что эти различия «нигде не бросаются в глаза». И когда смотришь чертежи раскопанной части города, то видишь, что здания мало отличаются по размеру (в сравнении с более поздними урбанистическими обществами). Мы встречали у Чайлда указание на то, что в деревнях раннего неолита не было института старейшин; Мелларт также обращает внимание на этот факт в связи с раскопками Чатал-Хююка. Там явно было много жриц (возможно, и жрецов), но нет никаких признаков иерархического устройства.

Вероятно, в Чатал-Хююке благодаря высокому уровню земледелия были излишки продуктов питания, что и способствовало развитию торговли и появлению предметов роскоши. В более ранних и менее развитых деревнях Чайлд отмечает отсутствие признаков изобилия и полагает, что там было больше равенства (экономического прежде всего). Он указывает, что в эпоху неолита были ремесла; вероятно, можно говорить о домашнем производстве, и притом ремесленническая традиция была не индивидуальной, а коллективной. Члены общины постоянно обменивались опытом друг с другом; так что можно говорить об общественном производстве, возникшем как результат коллективного опыта. Например, посуда определенной неолитической деревни имеет явный отпечаток коллективной традиции.

Кроме того, следует помнить, что в те времена не было проблемы с землей. Если население увеличивалось, молодые люди могли уйти и в любом месте основать самостоятельное поселение. То есть экономические условия не создавали предпосылок для раскола общества на классы и для создания института постоянной власти, в функцию которой входило бы руководство хозяйством. Отсюда - не было организаторов, которые бы за этот труд получали вознаграждение. Это стало возможно значительно позже, когда многочисленные открытия и изобретения привели к такому росту производства, что излишки продукции смогли быть обращены в «капитал», а вслед за этим пришла и эксплуатация чужого труда.

В плане проблемы агрессивности для меня особенно важны два момента. За 800 лет существования города Чатал-Хююк ничто не указывает на то, что там совершались грабежи и убийства (согласно свидетельствам археологов). Но еще более впечатляющим фактом является полное отсутствие признаков насилия (среди сотен найденных скелетов ни один не имел следов насильственной смерти).

Одним из самых характерных признаков неолитических поселений, включая Чатал-Хююк, является центральное положение матери в социальной структуре, а также большая роль религии.

Согласно первобытному разделению труда, мужчины уходили на охоту, а женщины собирали коренья и фрукты. Соответственно открытие земледелия принадлежит женщине, а приручение животных, вероятно, было делом мужчин (в свете того, какую огромную роль играло земледелие на всех этапах цивилизационного развития человечества, можно смело утверждать, что современная цивилизация была основана женщинами).

Только женщина и земля имеют уникальную способность рождать, создавать живое. Эта способность (отсутствующая у мужчин) в мире первобытного земледелия была безусловным основанием для признания особой роли и места женщины-матери. Мужчины получили право претендовать на подобное место, лишь когда они смогли производить материальные вещи с помощью своего интеллекта, так сказать, магическими и техническими способами. Мать была божеством, которое идентифицировалось с матерью-землей; это была высшая богиня религиозного мира, и потому земная мать, естественно, была признана центральной фигурой и в семейной, и в социальной жизни.

Прямым показателем центральной роли матери в Чатал-Хююке является тот факт, что в захоронениях дети всегда лежат рядом с матерью, а не с отцом. Скелет женщины обычно находят под домом, в том месте, где раньше была комната матери и ее кровать. Эта комната была главной и была больше по размеру, чем комната отца. Характерным признаком матриархата является то, что детей всегда хоронили рядом с матерью. Здесь родственные узы связывали детей в первую очередь с матерью, а не с отцом, как это имеет место в патриархальных общественных системах.

Гипотеза о матриархальной структуре палеолита находит окончательное подтверждение благодаря данным о состоянии религии в Чатал-Хююке и других неолитических поселениях в Анатолии.

Результаты раскопок произвели подлинный переворот в наших представлениях о первобытной религии. В центре этой религии - и это ее главный признак - стоит образ матери-богини. Мелларт пишет: «Чатал-Хююк и Хакилар доказывают преемственность религии от палеолита до периода древнего мира (в том числе классического), где центральное место занимает образ матери-богини, а затем труднопостижимые образы богинь Кибелы, Артемиды и Афродиты».

Центральная роль матери-богини проявляется в сюжетах барельефов и фресок, найденных при раскопках священных мест. В отличие от находок в других неолитических поселениях, в Чатал-Хююке были не только матери-богини, но и божество мужского рода, символом которого был бык или голова быка (или одни рога). Но это не меняет сути дела, которая состоит в том, что верховное положение как центральное божество занимала Великая Мать. Среди скульптур богов и богинь, обнаруженных при раскопках, большинство составляли женские фигуры. Из 41 скульптуры 33 были, безусловно, женскими, а 8 скульптур с мужской символикой практически все равно следует понимать в их отношении к богине: это либо ее муж, либо сыновья. (А в более глубоких пластах при раскопках были обнаружены исключительно скульптурные фигуры богинь.) И не вызывает сомнения тот факт, что роль матери-богини была центральной: во всяком случае, ни одно изображение женщины не может быть интерпретировано как подчиненное мужчине. И это подтверждают изображения женщин, беременных или рождающих, а также изображения богинь, рождающих быка. (Ср. с типично патриархальным мифом о женщине, сотворенной из ребра мужчины, как Ева и Афина.)

Богиня-Мать часто изображается в сопровождении леопарда, или в одежде из леопардовых шкур, или символически в образе леопарда. Это объясняется тем, что леопард был самым хищным зверем того времени. И такие изображения должны были сделать богиню владычицей диких зверей. Кроме того, это указывает на двойную роль богини: она одновременно была покровительницей и жизни, и смерти. Мать-земля, которая рождает детей, а затем принимает их обратно в свое лоно, когда заканчивается их цикл жизни, вовсе не обязательно мать-разрушительница. Хотя очень редко это имело место (индийская богиня Кали), но подробное исследование этого вопроса увело бы нас в сторону и отняло бы много времени и места.

Мать-богиня в религии неолита не только владычица диких зверей, она и покровительница охоты и земледелия, и защитница всей живой природы.

И наконец, я хочу процитировать конечные выводы Мелларта о роли женщины в обществе эпохи неолита (включая Чатал-Хююк):

В анатолийской религии эпохи неолита весьма примечательно полное отсутствие эротики в барельефах, статуэтках и живописных сюжетах. Половые органы никогда не встречаются в изображениях, и это заслуживает особого внимания, тем более что эпоха позднего палеолита (а также неолит и постнеолит за пределами Анатолии) дает много примеров таких изображений. На этот внешне трудный вопрос очень легко ответить. Когда в искусстве мы обнаруживаем акцентирование эротики, это всегда связано с переносом в искусство половых инстинктов и влечений, присущих мужчине. А коль скоро неолитическая женщина была и создателем религии, и ее центральным действующим лицом, совершенно очевидны причины целомудренности, которыми отмечены художественные изображения, относящиеся к этой культуре. И потому возникла своя символика, при которой изображение грудей, пупка и беременности символизировало женское начало, в то время как мужественность имела такие признаки, как рога и рогатые головы животных. В эпоху раннего неолита (как, например, Чатал-Хююк), очевидно, в процентном отношении было больше женщин, чем мужчин (это подтверждают раскопки). К тому же в новых формах хозяйственной жизни женщина выполняла очень много функций (это до сих пор имеет место в анатолийских селениях) - в этом, безусловно, причина ее высокого социального статуса. Женщина была главным производителем жизни - как земледелец и продолжатель рода, как мать-кормилица детей и домашних животных, как символ плодородия и изобилия. Здесь берет свое начало религия, в прямом смысле слова благословляющая сохранение жизни во всех ее формах. Эта религия говорила о размножении и плодородии, о жизни и смерти, рождении и кормлении - т.е. о возникновении тех ритуалов, которые были органической частью жизни женщины и не имели никакого отношения к мужчине. Так что, вероятнее всего, все культовые действа во славу богини были разработаны женщинами, хотя при этом нельзя исключать и присутствие жрецов-мужчин…

Есть интересные факты, свидетельствующие о социальном устройстве общества эпохи неолита, не имеющем явных следов иерархии, подавления или ярко выраженной агрессивности. Гипотеза о том, что неолитическое общество (по крайней мере, в Анатолии) было в основе своей миролюбивым, становится еще более вероятной в свете того факта, что анатолийские поселения имели матриархальные (матрицентристские) структуры. И причину этому следует искать в жизнеутверждающей психологии, которая, по убеждению Бахофена, характерна для всех матриархальных обществ.

Результаты археологических раскопок неолитических поселений в Анатолии дают исчерпывающий материал для доказательства действительного существования матриархальных культур и религий, о которых заявил Бахофен в своем труде «Материнское право», опубликованном впервые в 1869 г. Только гений мог сделать то, что удалось Бахофену на основе анализа греческой и римской мифологии, ритуалов, символов и снов; практически при полном отсутствии фактических данных он, благодаря своей аналитической интуиции, сумел реконструировать совершенно неизвестную фазу развития общества и религии. (Совершенно независимо от Бахофена к аналогичным выводам пришел американский этнолог Л.Г. Морган при исследовании жизни североамериканских индейцев.) И почти все антропологи (за редким исключением) заявили, что рассуждения и выводы Бахофена не имеют никакой научной значимости. Действительно, только в 1967 г. был впервые опубликован английский перевод его избранных трудов.

Для отрицания теории Бахофена было, вероятно, две причины. Первая состояла в том, что для антропологов, живущих в патриархальном обществе, было почти немыслимо преодолеть социальный и психологический стереотип и представить, что первенство мужчины не является «естественным» и не всегда в истории господствовать и повелевать было исключительной привилегией мужчин (Фрейд по той же самой причине даже додумался до своей концепции женщины как кастрированного мужчины). Во-вторых, антропологи так привыкли доверять только вещественным доказательствам (скелеты, орудия труда, оружие и т.д.), что их невозможно было убедить, что мифы и сказания имеют не меньшую достоверность, чем артефакты. Эта позиция и привела к тому, что силу и глубину теоретического мышления Бахофена попросту не оценили по заслугам. Приведу отрывок, который дает представление о том, как Бахофен понимал дух матриархата:

Чудо материнства - это такое состояние, когда женщину заполняет чувство причастности ко всему человечеству, когда точкой отсчета становится развитие всех добродетелей и формирование благородной стороны бытия, когда посреди мира насилия и бед начинает действовать божественный принцип любви, мира и единения. В заботе о своем еще не родившемся ребенке женщина (раньше, чем мужчина) научается направлять свою любовь и заботу на другое существо (за пределами собственного Я), а все свои способности и разум обращать на сохранение и украшение чужого бытия. Отсюда берут свое начало все радости, все блага жизни, вся преданность и теплота и всякое попечение и жалость… Но материнская любовь не ограничивается своим внутренним объектом, она становится всеобщей и охватывает все более широкий круг… Отцовскому принципу ограничения противостоит материнский принцип всеобщности; материнское чувство не знает границ, как не знает их сама природа. В материнстве берет свои истоки и чувство братства всех людей, сознание и признание которого исчезли с образованием патриархата.

Семья, построенная на принципах отцовского права, ориентируется на индивидуальный организм. В семье же, опирающейся на материнское право, превалируют общие интересы, сопереживание, все то, что отличает духовную жизнь от материальной и без чего невозможно никакое развитие. Мать земли Деметра предназначает каждой женщине вечно рожать детей - родных братьев и сестер, чтобы родина всегда была страной братьев и сестер, - и так до тех пор, пока с образованием патриархата не разложится единство людей и нерасчлененное будет преодолено принципом членения.

В государствах с материнским «правлением» принцип всеобщности проявляется весьма многогранно. На него опирается принцип всеобщего равенства и свободы (который стал основой законотворчества многих народов); на нем строятся правила филоксении (гостеприимства) и решительный отказ от стесняющих рамок любого рода…; этот же принцип формирует традицию вербального выражения симпатий (хвалебные песни родичей, одобрение и поощрение), которая, не зная границ, равномерно охватывает не только родственников, но и весь народ. В государствах с «женской» властью, как правило, нет места раздвоению личности, в них однозначно проявляется стремление к миру, отрицательное отношение к конфликтам… Не менее характерно, что нанесение телесного ущерба соплеменнику, любому животному жестоко каралось… Нет сомнения, что черты мягкой человечности, которые мы видим на лицах египетских статуй, глубоко проникли во все обычаи и нормы жизни матриократического мира.

Похожая информация.

1.5 Первобытное племя. Функциональная структура. Структура иерархии. Структура межполовых отношений.

Даже самые примитивные народы
живут в условиях культуры, отличной
от первичной, во временном
отношении такой же старой, как
и наша, и также соответствующей
более поздней, хотя и другой
ступени развития.
З. Фрейд

Теперь посмотрим внимательно на племя наших пращуров верхнего палеолита. Оговорим сразу, что древнее племя и племя современных дикарей где-нибудь в джунглях – совершенно разные вещи и по генотипу, и по социальной организации. Не будем обманываться внешним сходством. Первобытное племя состояло практически из таких же людей, из которых состояло первобытное стадо. Оно было сырьем для последующей эволюции. Современное же племя – результат этой самой эволюции длиной десятки тысяч лет. Оно – либо результат неспособности данного конкретного этноса к развитию, либо осколок развившегося и вновь деградировавшего этноса. В любом случае, современные племена – это тупиковые варианты эволюции, своеобразная помойка человеческих сообществ.
Итак, перед нами первобытное племя. Мужчины ходили на охоту, снабжали женщин и детей мясом и защищали их от хищников и врагов. Женщины и старики оставались работать в пещере или стойбище или занимались собирательством неподалеку. Возле них росли дети, впитывая информацию о жизни из пересудов болтливых женщин и воспоминаний словоохотливых стариков. То есть биологическая единица имела четкую внутреннюю функциональную, а следовательно, и организационную структуру. Разберем функции и тактико-технические характеристики каждого элемента этой структуры.

Рис.5. Структура системы человек – окружающая среда. Эта система неизменна везде и во все времена, в том числе и сегодня. Мужчины взаимодействует с окружающей средой, защищая от ее воздействий женщин и детей и добывая ресурсы. Женщины – находятся в безопасном месте (пещера, дом, офис и т.п.) и взаимодействует с мужчинами, изымая, перерабатывая и перераспределяя добытые ими ресурсы.

Самцы (далее по тексту, в тех случаях, когда не нужно будет акцентировать внимание на биологической природе взаимоотношений людей, также будем называть их более привычным термином «мужчины»). Они осуществляли внешние, наиболее опасные функции. Охота, оборона, войны и захват добычи. Для всего этого необходима большая физическая сила, смелость, ловкость, мощный ум, любопытство, способность к обучению, слаженность действий в группе, способность жертвовать собой ради интересов племени. Поэтому для мужчин обычно характерны такие особенности поведения, как дружба, взаимопомощь, склонность руководствоваться не только собственной выгодой, но и интересами соратников и племени в целом, способность к планированию действий, в том числе и на очень отдаленную перспективу и способность действовать в экстремальных ситуациях. По сути, мужчины выполняли буферную функцию между репродуктивной частью племени (женщины и дети) и агрессивной окружающей средой, являлись расходной частью человеческого социума и рабочим материалом эволюционных экспериментов естественного отбора. Разумеется, выживали и давали потомство самые сильные и жизнеспособные мужчины. Без мужчин в окружении дикой природы племени выжить было совершенно невозможно. Поэтому рождение мальчика, будущего охотника и воина, считалось очень большой удачей. Чем больше воинов и охотников, тем сильнее племя.
Дети, человеческие детеныши. С ними все ясно. Их функция - выжить и учиться. Поэтому они держались на подхвате среди женщин и стариков и «наматывали на уши» все их пересуды и рассказы. Специального воспитания дети не требовали, так как их врожденные инстинктивные программы соответствовали их образу жизни, а обучались они автоматически, слушая разговоры взрослых, наблюдая за их действиями и включаясь по мере взросления в жизнь племени. Точно так же не проходят специального обучения дети диких племен в изолированных уголках нашей планеты.
Старики. С угасанием репродуктивной функции, а с ней и гормонального фона, люди становятся спокойнее (мудрее) и словоохотливее. Любят учить молодежь жизни и вспоминать вслух о своей молодости. То есть старики играли роль вместилища опыта племени, его информационно – обучающего центра. Поэтому стариков полагалось уважать и слушаться. При новом уровне сытости и безопасности племя уже могло себе позволить содержать выживших стариков. И более того, вместилище жизненного опыта предыдущего поколения добавляло конкурентоспособности племени, делало его сильнее.
Самки (женщины). Основная функция – репродуктивная, размножение. Для того, чтобы ее осуществить (зачать, выносить выкормить и вырастить ребенка до относительно самостоятельного состояния), женщине нужно несколько лет. То есть женщина являлась очень ценной, репродуктивной частью племени. Поэтому она помещалась в самую безопасную сытную и уютную часть места обитания человека (пещера, дом, хижина) рядом с очагом и пищей. Поэтому женщина всегда охранялась мужчинами и была ценной военной добычей. Впрочем, при недостатке обеспечивающих и охраняющих племя мужчин женщина тут же теряла свою ценность, и социум в ряде случаев даже избавлялся от излишнего поголовья женщин как от «лишних ртов», путем убийства новорожденных девочек, захоронения женщин вместе с умершими мужьями и прочими варварскими с точки зрения современного человека способами. Поэтому, кстати, для нашего вида наряду с принципом незаменимости самки корректно говорить о принципе незаменимости самца. Женщина также несет и функцию дублирующего информационно – обучающего центра. Старики нежизнеспособны, их может и не стать. Кто тогда будет учить детей? Это одна из причин женской «болтливости». Биологическая и социальная функция женщины - во что бы то ни стало выжить самой и по возможности сохранить потомство. Для максимальной выживаемости и воспроизводства, естественно, женщинам были нужны совершенно иные качества, чем мужчинам для охоты и обороны. А именно: максимальная приспособляемость к изменениям в жизни и способность всячески избегать опасности. То есть забота прежде всего о себе, эгоцентризм, хитрость, изворотливость, консерватизм, трусость. Нужно руководствоваться нуждами текущего момента, жить сегодняшним днем. Склонность к моральным критериям поведения и приверженность убеждениям, верность – напротив, вредны. Ведь если женщина станет военной добычей, она должна будет приспособиться и продолжить род победителя, как более сильного и генетически перспективного. Так нужно для процветания биологического вида Человек разумный. Высшая биологическая целесообразность. Женщина тогда будет должна полюбить победителя, принять его обычаи и поверить в его богов. Причем, искренне. Моральные принципы, обычаи, традиции и мужчины из прежней жизни должны быть как можно скорее забыты. И еще очень важное качество требуется женщине, чтобы выжить и воспитать потомство. Она должна обладать способностью заставить мужчину, то есть более умное, сильное и самостоятельное существо, чем она сама, обеспечивать себя и потомство. А при необходимости она должна суметь поставить его между собой и опасностью. «Спрятаться за его широкую спину». То есть, попросту женщина должна уметь управлять мужчиной.
С особенностями разных элементов человеческого сообщества наших пращуров в общих чертах разобрались. Забудем пока о стариках и детях. Нас здесь интересуют прежде всего женщины в контексте их взаимоотношений с мужчинами. Итак, перед нами две разновидности совершенно различных существ с совершенно разными функциями, а следовательно, разными физиологией и поведением (И прежде всего – с разным врожденным, инстинктивным поведением). Не надо обманываться некоторым внешним сходством, тем, что женщина тоже умеет разговаривать и тем, что оба они называются людьми. Между человеческим мужчиной и самцом льва гораздо больше сходства, чем между мужчиной и женщиной.
А теперь, мой дорогой Читатель, поглядим, как же взаимодействуют друг с дружкой эти элементы нашего первобытного племени. Мужчины и женщины. Для начала решим основной вопрос – вопрос о власти. Кто кем и каким способом в племени управляет. Далее мы будем использовать также термин «доминирует». Этот термин нам встретится еще очень много раз. Доминирующим (высшим) существом является то существо, которое управляет другим (низшим) существом. Методы доминирования могут быть как физические, так и психологические. Например, дрессировщик использует для управления поведением животного как «метод кнута», так и метод поощрения пищей, лаской, похвалой. Целью же управления является приобретение дрессировщиком материальных благ для обеспечения собственной жизнедеятельности. Ну и жизнедеятельности животного, пока оно выполняет свои функции. Дрессировщик является высшим, доминирующим существом. Животное – низшим. Те же отношения существуют в системе босс – рабочий, крестьянин – корова и т.п.
Рассмотрим для начала минимальную ячейку человеческого общества – древнюю семью в окружении дикой природы.

Рис.6.Области доминирования мужчины и женщины.

Здесь все устроено предельно просто и рационально.
Женщина с детьми находится в безопасной пещере рядом с огнем и запасами пищи. Область ее компетенции и доминирования – жилище, потомство и отношения с мужчиной. То есть если нужны шкуры для одежды или пища, то она сообщает об этом мужчине. А мужчина точно знает, что если он не обеспечит нужды семьи, то жена не будет с ним ласкова, а наоборот, будет его «пилить», то есть он лишится психологического комфорта в жилище и не получит удовольствия от секса. Кроме того, пострадает и она, и дети, которых он любит и не хочет потерять. Поэтому мужчина подчиняется женщине в области ее компетенции и обеспечивает нужды семьи. Таким образом, женщина успешно осуществляет доминирование в области своей компетенции. Методы доминирования – психологическое и сексуальное воздействие.
Область компетенции и доминирования мужчины – буферная зона между жилищем и окружающей средой. Он занимается отношениями семьи с окружающим миром. То есть, в случае опасности он дает команду женщине бежать или прятаться. А в случае недостатка дичи на охотничьем участке – забирать детей и переходить на другой участок. А женщина точно знает (боится), что если она не подчинится, то мужчина рассердится и поколотит ее. Кроме того, придет беда, враги, голод, хищники, и она вместе с детьми погибнет. Поэтому женщина подчиняется мужчине в области его компетенции. Кроме того, женщина знает, что если мужчина не будет отдыхать, то он не сможет принести много добычи или погибнет. А следом погибнет она и дети. Поэтому женщина очень боится потерять своего мужчину, старается быть с мужчиной ласковой и сделать пещеру для него удобным местом отдыха и удовольствий. Сделать пищу мужчины вкуснее, а отдых полноценнее. Таким образом, мужчина также успешно осуществляет доминирование в области своей компетенции. Методы доминирования – физические и психологические (страх).
Основной фактор, сдерживающий распространение доминирования мужчины на область доминирования женщины – инстинктивная концентрация его внимания на внешнем мире. Направленность действий вовне семьи. Мир в восприятии мужчины делится на две противоположных части – «тыл» и «фронт». «Фронт» – это окружающая среда, которую нужно покорять, изменять, отвоевывать у нее ресурсы. Это там, где «чужие». А тыл – это жилище, где можно отлежаться и зализать раны и женщина с детьми, которым приносится и отдается добыча. Где его ждут и психологически поддерживают. Где ему хорошо. Где «свои». И этим тылом тоже нужно управлять, если тылу угрожает опасность. Мужчина без «тыла» более уязвим, так как не может полноценно восстановить силы. А также ему нет смысла отвоевывать у внешнего мира ресурсы, если эти ресурсы некому использовать.

Рис.7. Мужчине плохо без женщины и логова.

Основной фактор, сдерживающий распространение доминирования женщины на область доминирования мужчины – инстинкт самосохранения, попросту страх перед окружающей средой. Женщина должна выжить любой ценой и сохранить по возможности детей, это ее основная задача. Поэтому она не имеет права рисковать, вступая в борьбу с окружающей средой, на это есть мужчина. Наоборот, она обязана испугаться и убежать. Поэтому женщины и боятся инстинктивно всего на свете, даже абсолютно безобидных мышей и лягушек. Если женщина излишне интенсивно и жестко доминирует, то есть требует от мужчины слишком много, оказывает на него излишнее психологическое давление, отказывает в сексе – он может уйти, а она – остаться наедине с трудностями и опасностями, которых она так боится. Инстинктивный постоянный страх перед окружающей средой и страх остаться без мужчины – это эмоциональный фон жизни любой женщины, в том числе современной. И это основной регулятор жизнедеятельности древнего племени. Если жизнь тяжела и опасна, например, во время войны или миграции, то женщины боятся, а мужчины – доминируют. Если случился краткий период изобилия и благополучия, то в интересах вида – сделать упор на размножение. Тогда женщины перестают бояться и заставляют мужчин обеспечивать себя и детей. Мир в восприятии женщины делится на две части, «мое гнездо» и «все остальное». Мужчина априори является частью «всего остального», но может быть использован в качестве буфера между «моим гнездом» и «всем остальным», для зачатия потомства и защиты и снабжения. Поэтому он в этот момент является элементом части мира «мое гнездо».

Рис.8. Женщине плохо без мужчины.

Попросту говоря, в древней традиционной сбалансированной семье каждый делает свое дело и не лезет в чужое. И очень сильно нуждается в партнере, и разумеется, ценит его (ее).
Подобная естественная схема массово сохранилась и в наше время в случаях, когда семья является производственной единицей в условиях достаточно тяжелого труда, например, крестьянская (фермерская) семья. Мужчина работает в поле и занимается снабжением, женщина – дома, в тепле и комфорте занимается более легкой работой – жизнеобеспечением мужчины и детей. Классическая сцена, когда мужчина приходит домой, а женщина подает ему на стол приготовленную ею еду, которую городские изнеженные феминистки пытаются трактовать как кухонное рабство, имеет на самом деле совершенно иной смысл. Мужчине нужно отдышаться и подкрепиться, прежде чем снова идти в поле. Это часть технологии сельскохозяйственного производства, обеспечение максимальной производительности труда производственной единицы. Автор знает, что пишет, так как много лет занимался сельскохозяйственным бизнесом. Мужчине не придет в голову доминировать в доме, если технология его кормления и отдыха соблюдена. Женщина не будет вмешиваться в дела мужчины, если семья нормально снабжается. И не будет чрезмерно давить на него, так как возникнет угроза голода, если он уйдет к другой женщине, и обеспечение семьи прекратится. Такая пара - это сбалансированная устойчивая система.
И еще. Заострим внимание на одном очень важном моменте. Представьте себя на месте Творца (Господь Бог, Мать Природа, все равно как назвать). Вам нужно сделать так, чтобы более умные сильные и активные существа обслуживали и защищали более слабых и трусливых. Как вы это организуете? Решение очевидно. Нужно сделать так, чтобы сильное и умное существо не могло обойтись без слабого. И еще, желательно, чтобы сильное и умное существо не очень-то понимало ни методов, ни целей слабого существа. То есть, было неспособно воспринимать его адекватно. И именно так и сделано. Женщина для мужчины - «загадка». И мужчина привязан к женщине сексом. И не только физиологически, через необходимость снятия сексуального напряжения, но и психологически, через инстинкт сексуальной востребованности, относящийся скорее к инстинктам иерархической группы. Это когда вроде бы все хорошо, но вдруг нападает беспричинная тоска, и мужчина идет «искать любовь». Ну не чувствует мужчина себя полноценным без женщины, и ничего с этим не может сделать. На самом деле, конечно, все сложнее и разнообразнее, и мы позже все механизмы подчинения разберем подробно, но привязка сексом – основная. Человек разумный – не единственный биологический вид в животном мире, самцы которого привязаны сексом к самкам и вынуждены его добиваться путем ухаживаний и кормления самки. Но есть важное отличие. У большинства других видов животных это явление эпизодическое и бывает только в краткий период брачных игр. Биологи называют его «инверсия доминирования в период спаривания». То есть в обычное время доминируют самцы как более сильные, могут и пищу у самки отобрать. А в период спаривания – все наоборот, доминируют самки, а самцы их кормят и ублажают в надежде на секс. Так вот, у нашего вида есть принципиальное отличие от большинства других животных видов – период спаривания длится почти всю жизнь взрослой особи. Вот и получают у нас самки, то есть женщины, возможность доминировать всю жизнь над самцами-мужчинами начиная с подросткового возраста. Видели ли вы, чтобы мужчина отнял у женщины пищу? Нет! Он ее угощает ужином в ресторане в надежде получить вожделенную порцию секса. Или обеспечивает всю жизнь за регулярный секс.
Привязка сексом, конечно, не односторонняя. Женщина также испытывает удовольствие от секса. Но эта сексуальная привязка иная, так как служит биологической цели выбора и удержания генетически перспективного осеменителя, поэтому и желание, и удовольствие женщины будет преимущественно зависеть от того, счел ли ее самочный инстинкт данного конкретного самца генетически перспективным.
Таким образом, кто над кем доминирует, у биологического вида Человек разумный в естественной среде обитания зависит от обстоятельств. От того, в чьей области компетенции происходит действие. В условиях безопасности и благополучия доминирует самка, в условиях опасности и борьбы за выживание – самец. При изменении обстоятельств происходит инверсия доминирования. Либо при возникновении опасности самка, движимая страхом, уступает руководство самцу и прячется «за его широкую спину», либо при наступлении более благоприятных условий управляет им, направляя его действия в интересах обеспечения себя и потомства. Поэтому чем воинственнее народ или чем труднее жизнь слоя общества, тем больше там доминируют мужчины. И наоборот, чем сытнее и благополучнее жизнь, тем больше доминируют женщины.

Итак: у вида Человек разумный в условиях отсутствия внешней угрозы самка занимает доминирующее положение в паре. При наличии внешней угрозы – самец. Переход доминирования из рук в руки, инверсии доминирования, происходят под действием инстинктивных механизмов как реакция на изменение внешних условий.

Теперь рассмотрим иерархию племени, состоящего из большого числа особей обоих полов с учетом этой его половой неоднородности. Первое, что принципиально отличает его от семьи - племя имеет достаточно мощную буферную часть, в племени много мужчин. То есть, потеря отдельного мужчины не так опасна для выживания племени в целом, да и на воспроизводство это никак не повлияет, самец-осеменитель найдется всегда. Второе – племя разнородно. Есть сильные и слабые, глупые и умные и т.д. Но что гораздо более важно для дальнейшего повествования – есть высокоранговые и низкоранговые, высокопримативные и низкопримативные.
Иерархическая структура мужской части подобна структуре стада - пирамидальная. Положение в иерархической пирамиде (ранг) определяется общей жизнеспособностью индивида. В древнем племени эта жизнеспособность определяется как и в человеческом стаде, ранговым потенциалом плюс физическими данными и агрессивностью. Хотя пирамида поддерживается уже не только за счет жесткости доминирования, но и за счет рассудочной мотивации, и за счет альтруизма нижних слоев.
На самом верху пирамиды власти находится вождь – самый агрессивный и сильный воин. Он проворнее всех орудует своим каменным топором, поэтому оспаривать его власть чревато неприятностями. Психологи называют такого мужчину «альфой». Этологи называют такого самца высокоранговым. Ниже вождя - самые сильные и агрессивные воины рангом пониже среднеранговые «гаммы», но они имеют реальный шанс занять в случае чего место вождя. Еще ниже – все остальные, низкоранговые «омеги», которые о месте вождя могут и не мечтать, но мечтают и стремятся стать среднеранговыми.

Рис.9. Естественная иерархия племени с половыми подструктурами.

Высокоранговым достаются куски добычи побольше и получше. Их любят женщины. Коль скоро мы здесь рассматриваем биологические основы нашего вида и инстинктивные поведенческие программы, то далее логичнее и удобнее будет пользоваться терминологией этологов, изучающих животные инстинкты.

Признаки высокого ранга по Протопопову:
Высокая самооценка, склонность невысоко оценивать окружающих
Вера в свою непогрешимость, отсутствие сомнений
Решительная забота о своем комфорте, здоровье и безопасности
Оптимизм, уверенность в завтрашнем дне
Хвастливость, самодовольство
Склонность принимать решения быстро, без долгого обдумывания.
Способность действовать невзирая на мнения и проблемы окружающих, асоциальность
Нерефлексивность.
Высокий порог осознания своей вины
Болезненное восприятие критики, трудности с самокритикой
Решительность, предприимчивость, инициативность, настойчивость
Большие профессиональные, социальные и имущественные амбиции
Организаторские способности
Открытость, беззастенчивость, экстраверсия
Упрямство, навязчивость, конфликтная инициативность, эгоизм
Конфликтная устойчивость
Сексуальная успешность
Признаки низкого ранга по Протопопову:
Низкая самооценка, склонность к формированию комплекса неполноценности
Способность мириться с неудобствами, дискомфортом, и небезопасными условиями жизни
Склонность к пессимизму и депрессиям; неуверенность в завтрашнем дне
Нерешительность, долгие раздумья перед принятием решений.
Зависимость от мнения окружающих, боязнь обидеть кого-либо, рефлексивность
Низкий порог осознания своей вины, стыдливость (чувство виноватости возникает по малейшему поводу)
Готовность удовлетворяться существующим положением дел, конформизм
Отсутствие больших карьерных и имущественных амбиций
Низкие организаторские способности
Альтруизм, самопожертвенность, самокритичность
Склонность преклоняться перед авторитетами, верить им; религиозность
Скрытность, интроверсия
Застенчивость, уступчивость, скромность, робость, законопослушность
Обидчивость и щепетильность
Сексуальная неуспешность
Эта пирамидальная иерархическая структура по сей день копируется, например, в российской армии. Ранг самца в иерархии определяется определенными знаками на погонах, а рядовой состав искусственно подвергают унижениям, пыткам и лишают возможности секса, чтобы сбить ранговые амбиции и заставить беспрекословно подчиняться.

Женщины находятся как бы немного в стороне, не входя явно в мужскую иерархию и не образуя явно своей четкой иерархической структуры. И одновременно держатся около своих мужчин. Но когда нужно закатить мужчинам скандал, быстро объединяются. Женское сообщество образует репродуктивное ядро племени, поэтому оно необычайно сплоченное. И не только психологически, но и даже физиологически. У женщин группы даже овуляции синхронизируются. И все они засматриваются на вождя и сильных воинов. И никому из них не нравятся слабые мужчины. В этом есть глубокий биологический смысл. Потомство должно быть жизнеспособно, поэтому отцом должен быть сильный жизнеспособный мужчина. Слабый же и нежизнеспособный размножаться не должен, даже несмотря на избыток женщин. Поэтому во многих, в том числе и некоторых современных культурах практикуется многоженство. Жизнеспособный (и поэтому – богатый) мужчина имеет много женщин и детей от них. Подобным образом организованы также сообщества многих животных. Сильные самцы имеют гаремы, а слабые – никаких шансов спариться с самкой. Все логично и рационально с биологической точки зрения.
Пока племя оставалось маленьким, все инстинкты людей в точности соответствовали их биологическому назначению и реальному образу жизни. Поэтому большинство в племени все же составляли сильные и достаточно агрессивные мужчины с высоким ранговым потенциалом и поведением, управляемым этими инстинктами. Попросту говоря, они не особо задумывались о смысле жизни и прочих высоких материях, а жили по-простому. Делали, что хотелось. А хотелось им того, что диктовал инстинкт. Так как желания и эмоции человека – не что иное, как проявление инстинктов, которые этим человеком управляют. Люди, живущие инстинктами, то есть желаниями и эмоциями, называются высокопримативными. Живущие разумом – низкопримативными. Нас особенно будут интересовать высокоранговые низкопримативные члены нашего племени. Психологи обозначают такого мужчину литерой «бета». Это те мужчины, которые больше думают головой, чем доверяют эмоциям. Это либо шаман, либо умелый охотник, который предпочитает азарт охоты борьбе за место вождя. В древнем племени высокоранговых низкопримативных было немного, так как инстинкт соответствовал образу жизни, и древнему человеку было выгоднее быть все же высокопримаривным. Кроме того низкопримативный высокоранговый очень не нравился высокопримативному высокоранговому вождю, самцовый иерархический инстинкт которого видел в нем конкурента. Ведь и шаман, и хороший добычливый охотник пользовались большим авторитетом соплеменников, имели собственное мнение и интересы, что неизбежно подрывало авторитет вождя, вело к конфликтам с ним. Но так как и шаман, и добычливый охотник очень нужны вождю и не особо претендовали на его место, вождь их терпел в небольших количествах. Ну и самочный инстинкт женщин не мог понять, почему они не такие как все, и принимал низкую примативность за низкий ранг. То есть далеко не все женщины были способны их любить. Немного их было в первобытном племени, совсем немного… Однако впоследствии по мере укрупнения социума роль низкопримативных резко возросла, они размножились и составили основу цивилизации.
Все это очень важно для нашего дальнейшего повествования, поэтому читатель должен запомнить все эти термины и их смысл хотя бы упрощенно, они будут в тексте встречаться очень часто. Более того, понимание дальнейшего текста немыслимо без знания этих терминов:
Высокоранговый. – уверенный в себе, успешный, авторитетный, крутой.
Низкоранговый. – слабак и неудачник.
Высокопримативный - живущий только эмоциями и желаниями (инстинктами).
Низкопримативный – способный к рассудочному поведению, способный противопоставить рассудок и расчет эмоциям и желаниям (инстинктам).
Ранговый потенциал – способность стать высокоранговым.

Типы самцов:
Высокоранговый высокопримативный – буйный самоуверенный необучаемый неуправляемый, постоянно в драке доказывающий, что он прав. В древности – вождь. В наши дни – либо алкоголик и неудачник, либо бандит.
Высокоранговый низкопримативный – Уверенный в себе умный сильный самец. В древности – шаман или хороший охотник. В наши дни – успешный бизнесмен, начальник или высокооплачиваемый специалист.
Низкоранговый высокопримативный. – неудачник, трус и подонок. Шестерка. Во все времена.
Низкоранговый низкопримативный. – трус и слабак, но обучаемый. В древнем мире – корм для тигров. В современном мире – пожизненный мелкий клерк.
Среднеранговые сочетают качества высокоранговых и низкоранговых в разных пропорциях. Переходная форма. При взаимодействии с низкоранговыми они ведут себя подобно высокоранговым. При взаимодействии с высокоранговыми – подобно низкоранговым.
А теперь прочтите значения терминов еще минимум 5 раз, чтобы лучше их запомнить. Это важно. И сделайте на этой странице закладку на тот случай, если все же забудете. Я обещал не злоупотреблять научной терминологией. Но без этих ключевых понятий дальнейшее повествование просто немыслимо. Они являются основой для понимания строения человеческих социумов, эволюции, истории и межполовых отношений.

Оговоримся сразу, что как бы ни был человек низкопримативен, полностью подавить инстинкты рассудком он не в состоянии. Только до некоторой степени. Высокопримативный – не способен вовсе. Более того, инстинкты способны отключать рассудок. Тогда говорят, что человек действует спонтанно, в состоянии аффекта, по наитию, обуреваем страстями, эмоциями, глупо и т. п. Если же инстинкт блокирует у человека каналы ввода информации, говорят, что человек тупой. Например, высокопримативный ребенок может не воспринимать информацию от учителя, так как иерархический инстинкт ребенка не считает учителя достаточно авторитерным, высокоранговым. Но стоит поднять авторитет учителя или внести элементы игры в обучение, как блокировка снимается, и ребенок начинает воспринимать информацию нормально. То есть, если учитывать игру инстинктов, то ими можно управлять. Например, рассудок мужчины говорит, что нужно похудеть. Но подавить пищевой инстинкт рассудком очень трудно. Есть хочется. В этом случае можно сделать установку, что похудеть нужно для того, чтобы нравиться молодым женщинам. В этом случае против пищевого инстинкта работает сильный половой инстинкт. Поэтому худеть легче. Эти методы использует психология и психотерапия. Если инстинкты взаимодействуют со слабым рассудком, то это называется тупостью. Если с сильным рассудком – эмоциональностью.

Итак, древнее небольшое племя состояло в основном из высокопримативных особей, обладающих относительно высоким ранговым потенциалом и управляемых врожденными инстинктивными поведенческими программами как уровня человеческого стада, так и уровня племени с парной внутренней структурой. Инстинктивные программы формировались в условиях жизни небольшого сообщества людей в окружении дикой природы, и этим же условиям соответствовали. Основные отличия набора человеческих инстинктов уровня древнего племени от стадных – появление слабых альтруистических инстинктов, элементов врожденной морали, низкой примативности а также инстинктов взаимодействия самца и самки в устойчивой паре.

Все то, что описано в этой главе, все сформированные за сотни тысяч лет эволюции нашего рода и за десятки тысяч лет эволюции нашего вида качества, элементы поведения и основы отношений, необходимые для выживания человека, были закреплены генетически в виде врожденных инстинктов. Вам трудно будет в это поверить, и в то же время любому биологу очевидна простая истина: С ТЕХ ПОР МЫ НЕ ИЗМЕНИЛИСЬ. Ну, там, набедренная повязка стала называться мини юбкой, шьется из другого материала и иначе украшается. И мамонтов всех уже съели. А все остальное - по-прежнему. То есть все то, что мы с таким интересом только что подсмотрели в племени наших пращуров – закреплено в наших с вами инстинктах (врожденных биологических программах) и по сей день. Вся наша сегодняшняя цивилизованная жизнь состоит из кусочков этих программ, а разум, воспитание и образование лишь обслуживают и слегка корректируют их работу.
Нам важно для дальнейшего изложения понимать одну очень важную вещь:

Наш биологический вид формировался, когда люди жили немногочисленными сообществами. Семья, небольшое племя. То есть в наших врожденных инстинктах закреплены поведенческие стереотипы, необходимые для выживания в условиях семьи или немногочисленной группы в окружении дикой природы в обстановке опасности и недостатка пищи. С тех пор мы сами и наши инстинкты не изменились, изменились только условия существования. И инстинкты - не соответствуют измененным условиям существования. Другими словами, желания и эмоции управляют нами так, как будто мы живем в первобытном мире, но реально вокруг 21 век и техногенная цивилизация.

Такая эволюционная несуразность в животном мире встречается не только у нашего биологического вида. Например, всем известные медоносные пчелы, мед которых мы едим – тропический вид, лишь наспех приспособившийся к холодному климату во время ледникового периода. У них не было эволюционного времени, чтобы приспособиться к холоду физиологически. Любая северная муха имеет возможность замерзнуть на зиму, а весной оттаять и ожить. Медоносные же пчелы так не могут, они погибают от переохлаждения уже при +8 градусах Цельсия. Поэтому и вынуждены заготавливать мед в качестве топлива. А зимой - сбиваться в кучу, есть его и греться друг об дружку за счет работы грудных мышц на холостом ходу. А если меда слишком много, то пчелы заполняют им все соты, а сами гибнут, так как им негде выращивать личинок. И селятся они частенько в местах, заведомо непригодных для зимовки, но пригодных для жизни в условиях тропического климата. Таким образом, у пчел ни физиология, ни инстинктивное поведение не адаптированы полностью к тем условиям, в которых они оказались.

Эта статья - параграф первой редакции "Учебника для мужчин" и предполагает, что читатель прочел все предыдущие параграфы книги.

Третью, последнюю редакцию "Учебника для мужчин" можно заказать с автографом на сайте автора http://humans-ethology.com/ Кстати, отличный подарок для мужчины любого возраста. Здесь же можно бесплатно скачать или удобно читать онлайн первую редакцию.

Рецензии

Олегу (совсем незлое)

Наверное, устремления у Олега изначально хорошие. Помочь мужчинам стать мужчинами. Наладить общение между полами. Это достойные цели, человечные. И за эти намерения – спасибо тебе.

Но я не знаю как сказать дальше. Путник, идущий по лесу. Всегда есть риск заблудиться. И мне кажется, что ты нашёл не совсем то, что искал. Радость жизни не в приспособлениях, а в свободе от них. Есть бОльшая свобода, чем та, которую получил ты, изобретя эту систему. У тебя куча энергии и характер у тебя сильный. Ты в состоянии нести то, решил нести, это без вопросов. Но скажи, ты до конца уверен в том, что эта ноша людям во благо? Конечно, можно нести и для себя любимого, но это уже другая история... Изначальный замысел какой? Помочь мужчинам стать мужчинами? Тогда, наверное, в известной степени замысел удался. Но какой ценой? В самой книге ты говоришь: «Разве это нормально, когда два близких человека ссорятся?». Согласен. Ссора вообще – дело ненормальное. Но тогда скажи – почему ты не обращаешь внимания на те стоны, которые раздаются в ответ на твою систему? Разве их природа чем-то отличается от ссоры? Разве это не сигнал, что что-то идёт не так?

Ты человек свершений. 12.12.1967. В пифагорейской нумерологии у тебя «2222» - знак оккультиста. Это очень большая энергия, и, потенциально, большие возможности. Но при этом отсутствуют «8» - числа, отвечающие за чувство долга. И при этом «11111», говорящие о характере деспота. Мне кажется, что тебе стоит ответить для себя на один очень важный вопрос: «Чем ты готов пожертвовать для достижения своих целей?». Я имею в виду жизненные интересы других людей. Насколько твои цели важнее, чем их интересы? И где та грань, за которую переступать не стоит?

Владимир Ильич возник не случайно. У него похожая карта – те же «2222» и отсутствие восьмёрок. Скажи, считаешь ли ты жизнь Ильича удачным опытом? Свершений он наделал целую кучу. Но стоило ли оно того? Не знаю, есть ли у тебя чувство ответственности перед потомками. Говоришь как человек вполне человечный. Как ты считаешь, достойно ли рождать идею, которая обернётся потомкам кровью? Я бы не хотел такого делать...

Мне кажется, что маркер гармоничности – это когда всем хорошо. Не хорошо одним через плохо другим, а хорошо всем, ну... насколько это возможно. И, если я делаю что-то, и идёт негативная отдача – значит я кому-то чем-то делаю плохо. Я могу даже не понимать чем именно, но отдача приходит всегда, за ней просто нужно наблюдать. Вот мечом тебя покромсал, - и горло сразу заболело, тоже учусь. А сегодня Солнечную кошку домой пригласил, учусь у неё любви, ласковая такая, радуется каждому мгновению. И текст другого характера. И воспринимается наверняка легче, чем жестокие обличения по существу. Да?

Так может, и твоё дело можно как-то чуток по-другому сделать? Ну..., чтоб не стонали. Не просто же так они стонут. Где-то им больно. Может, как-то можно его... сделать так, чтобы оно всех осчастливило? Например, показать мужчинам как быть мужчиной, но при этом не приобретать ненависти к женщинам. Представь, как женщины были бы довольны! И мужчины стали мужчинами, и ненависти у них к ним нет. Все друг другу улыбаются. Так же намного лучше, разве нет? И приживётся такая тема в обществе тоже намного лучше – ей просто никто не будет сопротивляться, раз от неё всем хорошо. Эффективность возрастёт многократно.

К сожалению и печали, танк не сможет не проехать по живым телам. И те, по кому он проедет, станут твоими противниками. И будут работать против. Наступая своим делом на других, ты плодишь врагов твоего дела. Это контрпродуктивно. Если скажешь, что можно просто победить, не соглашусь – враг остаётся врагом до конца жизни, и любым доступным способом будет вредить. А способов для этого – бесконечное множество. Единственный разумный способ делать дело – это делать его так, чтобы дело как можно более устраивало всех.

Этологическая наука... Трудный вопрос. Она вроде как верна, но давай представим такую ситуацию. Иерарх-вожак, пусть Бета, потрясывая стоящим членом, приказывает другому, Тете,... выстирать его носки. Тому неприятно. А кому приятно, когда заставляют стирать носки? Выполняет, стирает. Но первую же возможность напакостить он не упустит. И это можно считать законом. Если на человека насрали, он почти наверняка захочет сделать что-нибудь нехорошее в ответ. По мере сил и возможностей. Укрыться от этого закона очень трудно. «Земля круглая - подкатишься» - говорят о нём. И вот этот постиравший носки получает, к примеру, возможность как бы случайно и незаметно сформировать обстоятельства так, чтобы на голову вожаку упала оплеуха от ещё более старшего вожака. Или просто, чтобы с Бетой произошло что-то нехорошее. И стопудово, он эту возможность не упустит. И всё будет как бы случайно. Просто так сложились обстоятельства.

Как всё это выглядит с точки зрения этологии? Бета приказал Тете выполнить работу. Поскольку Тета рангом ниже, он подчинился, и работу выполнил. На этом этологическая наука заканчивается. Т.е. согласно науке больше ничего не происходит.

А что же с точки зрения простой, жизненной? Бета насрал на Тету. Тета стерпел и подчинился. Но при первой же возможности насрал не НА Бету, но ДЛЯ Беты. И на Бету насрала просто какая-то жизненная ситуация, насрали обстоятельства. Отсюда очень простой жизненный закон: «Если ты на кого-то срёшь, то насрут и на тебя». Он очень простой, и известен испокон веков. «Относись к другим так, как хочешь чтобы относились к тебе». Закон кармы. У него очень много имён.

И что же получается? Этология об этом законе ни сном ни духом. И при этом утверждает, что существование иерархий – это реальность и жизненная необходимость. Чем фактически даёт разрешение: «Срите на низкоранговых, поскольку можно - они для того и существуют». И все верят, и срут, и по естественному закону жизни, жизнь срёт на них самих. И кому здесь хорошо? На одних срут, на других срёт сама жизнь. Все обосранные ходят.

Честно говоря, у меня серьёзные сомнения в полезности этологической науки – в том контексте, в котором она преподносится для объяснения организации общественной жизни. Ключ здорового общества – это когда все понимают, что «хорошо, когда всем хорошо, и нужно стараться жить в мире и согласии».

Мне кажется, что учить нужно не этологии. Учить нужно простому жизненному правилу: «Старайтесь не срать друг на друга». Этот закон гораздо более реален, и гораздо более эффективен. Мэйнстрим же наука стоит на позиции «выживает сильнейший». Что выпускает в сознание практически ту же самую санкцию: «Грызите друг друга зубами». И к чему всё это приводит?

Лично я вижу как мне говорят за место "стань более крепким и прозрей" отбрасывают обратно словами "расслабься и подчиняйся женщине". Нетушки, одной философии кота Леопольда маловато для опровержения данной книги. Вам бы взяться, да и опровергнуть Новосёлова своим трудом с наблюдениями, эффективные способы мирного типа предъявить. Так нет, не хотите же, желаете лишь просто потрещать о высоком, опять то самое желание блеснуть умом перед всеми? Только всего этого мало. Лучше тогда взять на вооружение книгу, быть готовым, может даже немного стервозную перевоспитать(Новосёлов реально показывает на примерах что это возможно), а к тем о ком вы говорите что они хороши и в головах одни доброжелательные намерения - не нужно всё это применять, но забывать не стоит. Люди меняются и их так же другие меняют, подружки или мамы или ещё что-то или кто-то, без разницы, ничто на месте не стоит. Вы же предлагаете что бы хитрожопые и дальше продолжали выезжать на всём готовеньком, на простодушных, правдивых добряках. Где та «свобода выбора» о которой говорите? Похоже только в облаках и в вашей, вроде бы, неглупой голове. Покой никого ничему ещё не научил. Если есть желание сделать добрее учебник, то придётся постараться другому человеку, и в целях саморазвития, и даже для изменения-улучшения впоследствии, вкраплять более позитивный настрой, но действенный. Правда такое будет возможно если этот человек докажет свой метод на практике.

И ещё. Я не знаком с более-менее разговорчивой женской половиной, которая ни разу не проверяла бы на инстинкт вожака, на выявление его способностей. Сам факт о том что большинство из них неразрывны от детективов, мелодрам или интрижек говорит сам за себя. Это есть та тяга формирующая к тридцати годам их как автоматический ранговый тестер. Те неудачники, что будут ниже уровнем, потеряют всё, и любовь к себе и уважение, большая вероятность лишится самой семьи(если она вдруг решит воспользоваться тобой как мешком с деньгами, то станешь великим рогоносцем))) а то и любой смысл жизни. Это всё происходит вокруг, везде по-разному, но многие потом жалеют или даже прямо заявляют о возможности заполучить мужа в корыстных целях, причём не какие-нибудь гламурные девахи признавались, а далёкие от того.

Так вот, к чему виду, если задумал строить семью, то будь любезен приложить хоть какие-то усилия для поиска равновесия в семье, не говоря уже о готовности в любой момент постоять за неё. И мы живём не в мэйнстриме, а в реально агрессивном мире, хоть и все любим песни о любви.

09 - В ответ на коммент Пончик Лимонов 1

В ответ на коммент Пончик Лимонов:

> Пончик Лимонов 24.11.2012 00:04

> «Лично я вижу как мне говорят за место "стань более крепким и прозрей" отбрасывают обратно словами "расслабься и подчиняйся женщине". Нетушки, одной философии кота Леопольда маловато для опровержения данной книги. Вам бы взяться, да и опровергнуть Новосёлова своим трудом с наблюдениями, эффективные способы мирного типа предъявить. Так нет, не хотите же, желаете лишь просто потрещать о высоком, опять то самое желание блеснуть умом перед всеми? Только всего этого мало. Лучше тогда взять на вооружение книгу, быть готовым, может даже немного стервозную перевоспитать(Новосёлов реально показывает на примерах что это возможно), а к тем о ком вы говорите что они хороши и в головах одни доброжелательные намерения - не нужно всё это применять, но забывать не стоит. Люди меняются и их так же другие меняют, подружки или мамы или ещё что-то или кто-то, без разницы, ничто на месте не стоит. Вы же предлагаете что бы хитрожопые и дальше продолжали выезжать на всём готовеньком, на простодушных, правдивых добряках. Где та «свобода выбора» о которой говорите? Похоже только в облаках и в вашей, вроде бы, неглупой голове. Покой никого ничему ещё не научил. Если есть желание сделать добрее учебник, то придётся постараться другому человеку, и в целях саморазвития, и даже для изменения-улучшения впоследствии, вкраплять более позитивный настрой, но действенный. Правда такое будет возможно если этот человек докажет свой метод на практике.

И ещё. Я не знаком с более-менее разговорчивой женской половиной, которая ни разу не проверяла бы на инстинкт вожака, на выявление его способностей. Сам факт о том что большинство из них неразрывны от детективов, мелодрам или интрижек говорит сам за себя. Это есть та тяга формирующая к тридцати годам их как автоматический ранговый тестер...

> «Лично я вижу как мне говорят за место "стань более крепким и прозрей" отбрасывают обратно словами "расслабься и подчиняйся женщине"»

Нет, ну что Вы, здесь совсем не о том. Ни о каком подчинении речь не идёт. Если женщина говорит Вам приказным железным голосом: «Я хочу шубу!», это не значит, что Вы сразу же обязаны её послушаться. Скорее, по-человечески, Вам стоит удивится: «А почему ты говоришь это ТАКИМ НАСТОЙЧИВЫМ ГОЛОСОМ?». Потому что сама интонация её голоса передаёт в ваше сознание ТРЕБОВАНИЕ. А требование – это нарушение вашей свободы выбора. А это напрягает ЛЮБОГО человека. Дайте женщине шанс это понять. Это и есть процесс любовного договора. Он происходит в коммуникации. Мозги у мужчин и женщин устроены совершенно по-разному. И о том, что мужчине кажется очевидным, женщина может даже и не подозревать. Слепой и глухой беседуют о мире – и им нужны некоторые усилия для того, чтобы друг друга понять. И отправная точка в этой коммуникации – ясное представление того факта, что картинка у каждого в голове – своя. Даже двум мужчинам порой непросто друг друга понять. А что говорить о женщине? У неё - роль деторождения, и это делает её функциональность, её моторику, её инстинкты приспособленными для решения совершенно других задач. В доме всегда должна пища, потому что детей надо кормить, ребёнок должен быть сыт. А мужчина забыл поставить в холодильник тарелку с рыбой. Она говорит мужчине: «Рыбу нужно в холодильник убирать». То, что остаётся для мужчины за скобками: «Потому что может испортится, и придётся выбросить, и кто-то может остаться голодным». Но мужчине этого не видно. Он думает: «А чего это она распоряжается?». А женщина думает, что это понимание – понимание ценности сохранности пищи – само собой разумеещееся, и ничего не поясняет. А мужчина и не спрашивает. Происходит конфликт. А что ему причиной? Иерархические взаимоотношения в семье (как утверждает этология)? Или непонимание внутреннего мира друг друга? Если мужчина успокоится, и попробует, хотя бы, задать вопрос: «Почему?», то, возможно, он услышит ответ: «Потому что рыба испортится». Если мужчине хватит разума задать следующий родившийся у него внутри вопрос: «А это плохо?», возможно, ему удастся услышать на него ответ: «Конечно!».

И кто скажет кто здесь более прав – этология или простой взгляд на жизнь? Выраженный в виде тонких философских образов. Философия ненаучна, и научной быть не может. Об этом очень хорошо пишет Николай Бердяев – один из тех философов, что были высланы из нашей страны с приходом красной конницы. Это другая точка зрения. Принципиально ненаучная.

Выдержку из его книги можно найти в произведении «03 - К вопросу о правомочности этологии». Приведу её и здесь, а с неё и несколько других, уже мелькавших в комментах одной из рецензий. Читать всё – не обязательно.

«Смысл творчества (Опыт оправдания человека)», 1916:

«Никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука - неоспоримый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Наука - и научность - совсем разные вещи. Научность есть перенесение критериев науки на другие области духовной жизни, чуждые науки. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно покоряться, что ее запреты и разрешения имеют решающее значение повсеместно. Научность предполагает существование единого метода. Никто не станет возражать против требования научности в науке. Но и тут можно указать на плюрализм научных методов, соответствующий плюрализму наук. Нельзя, напр<имер>, перенести метод естественных наук в психологию и в науки общественные. Это много раз показывали и доказывали немецкие гносеологи».

«Научность (не наука) есть рабство духа у низших сфер бытия, неустанное и повсеместное сознание власти необходимости, зависимости от мировой тяжести. Научность есть лишь одно из выражений утери свободы творческого духа».

Думается, характер сложившейся ситуации красочней всего передаёт этот эпизод из кинофильма "Собачье сердце":

Вяземская: Спокойно, товарищ.

Швондер: Мы к вам, профессор, и вот по какому делу!

Преображенский: Вы напрасно, господа, ходите без калош. Во-первых, вы простудитесь. А во-вторых, вы наследите мне на коврах. А все ковры у меня - персидские.

Вяземская: Во-первых, мы не господа.

Преображенский: Во-первых, вы мужчина или женщина?

Швондер: Какая разница, товарищ?

Вяземская: Я женщина.

Преображенский: В таком случае вы можете остаться в кепке. А вас, милостивый государь, попрошу снять ваш головной убор.

Пиструхин: Я вам не милостивый государь.

Швондер: Мы к вам, профессор, и вот по какому делу.

Преображенский: Кто это "мы"?

Швондер: Мы - новое домоуправление нашего дома. Я - Швондер. Она - Вяземская. Товарищ Пиструхин. И товарищ Жаровкин.

Преображенский: Скажите, это вас вселили в квартиру Фёдора Павловича Саблина?

Швондер: Нас!

Преображенский: Боже, пропал дом... Что будет с паровым отоплением?...

Швондер: Вы издеваетесь, профессор.

Преображенский: Да какой там из... Да. Ну и по какому делу вы пришли ко мне? Говорите скорее. Мне пора обедать.

Швондер: Мы к вам, профессор, вот по какому делу. Мы - управление нашего дома - пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома.

Преображенский: Кто на ком стоял? Потрудитесь излагать ваши мысли яснее.

Швондер: Вопрос стоял об уплотнении.

Преображенский: А вам известно, что постановлением от 12.4.24 я освобождён от какого-либо уплотнения?

Швондер: Известно.

Швондер: Но общее собрание жильцов нашего дома, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что, в общем и целом, вы занимаете чрезмерную площадь.

Вяземская: Совершенно чрезмерную!

Швондер: Вы один живёте в семи комнатах.

Преображенский: Живу. И РАБОТАЮ в семи комнатах! ... И желал бы иметь восьмую! Она мне необходима под библиотеку.

Пиструхин: Восьмую. Вот здорово.

Вяземская: Это неописуемо!

Вяземская: Знаете ли, профессор, если бы вы не быле европейским светилом, и за вас не заступились бы самым возмутительным образом, вас следовало бы арестовать!

Преображенский: За что?

Вяземская: А вы не любите пролетариат!

Преображенский: Да, я не люблю пролетариат. Зина, подавай, голубушка, обед. Вы позволите, господа?

************************************************************************************************************

Женщины, в основной своей массе, быстро устают от философии, и особенно от вечно сюсюкающих зануд, и вы ещё предлагаете что-бы она вам разъясняла всё как маленькому ребёнку. Можно только представить какая у вас собралась коллекция рогов.

11 - Отклик

Не успел сказать «пока!», как пришёл отклик от одной дамы:

*****************************************************************

> Читаю с некоторым ужасом, бить женщину по лицу -оправдано? НЕТ, Если трансформация возможна через унижение другого человека через боль и страдания.которые ты причиняеш другим людям, не хочу такую транформацию,Та женщина, отношения с которой привело к таким выводам виновата только в том, что сама находиться на более низкой ступени развития, когда уважают прежде всего силу,Это ее беда а не вина, Насилие порождает насилие, не верю что это ведет к трансформации, Извини за резкость, но я помню тебя другим, в тебе не было насилия,откуда теперь столько агресии?

*****************************************************************

Придётся прокомментировать, оставить так нельзя.

Читать это будут только сторонники Новосёлова, а им это - очень нужно. Это для них актуально. Поэтому они в Новосёлова и влюбились, - потому что он даёт им на это санкцию. Это говорит о том, что ЭТИМ МУЖЧИНАМ ЭТО ОЧЕНЬ НУЖНО. Тебе беспокоиться не о чём – тебя бить никто не станет. Характеры притягиваются, и в этих ситуациях, почти наверняка, окажутся как раз те люди, которым это тоже очень нужно.

Но справедливая оговорка. Мужчины! Пожалейте женщин! Будьте осторожны. И ни на грамм больше! И только в случае крайней необходимости! И только тогда, когда больше не знаете как поступить. И не забудьте попросить прощения. Объясните ей, почему вы так поступили. Помните, это не палка, которая лежит у вас под рукой! Это крайний метод, и прибегать к нему стоит только в самом крайнем случае. По принципу: «Бить женщину – последнее дело». И поговорив по душам. Женщина должна понять что у вас на душе.

Если женщина адекватна, и не загоняет своего мужчину в безвыходный угол, такое с ней просто не произойдёт! Этот случай типичен в отношении стервы. Ведь бить можно по-разному! Можно рукой, а можно и эмоциональным молотом, на чём так заостряет внимание Новосёлов. А, если человека бьют, и он пытается об этом сказать, но его не слышат, - человек вправе дать сдачи.

Да, это очень спорный вопрос. На lovehate.ru можно найти опросник «Про то что нельзя мужчинам бить женщин». В нём высказываются полярные мнения как со стороны мужчин, так и со стороны женщин. Поэтому здесь нет общих правил, этот вопрос – очень индивидуальный, и в каждом конкретном случае требует индивидуального решения. Это не санкция делать это направо и налево, как только захотелось. Если это происходит – значит что-то не так, но это «что-то» требует разрешения. Это скорее клиника, чем больница. Но ведь и травмы бывают тяжёлые.

Мужчине, притягивающему к себе такие ситуации, важно знать: «Если тебя лупят сковородой по голове, ты вправе зарядить кулаком в нос». Равноправие, как никак. Феминистки этого и добивались!

Это ОНИ станут главными персонажами таких историй. Адекватных, человечных, добрых, настоящих женщин эти события просто обойдут.

И это не «зуб за зуб»! Это возможность остаться человеком.

И это не метод. Это кризис - кризис, который даёт возможности для роста. Сосредоточьтесь не на насилии над стервой, а на изменении своего отношения к женщине у себя внутри. Как только придёт освобождение, эти ситуации просто перестанут возникать. И во всём этом просто не будет нужды. Жить в дружбе и согласии НАМНОГО ПРИЯТНЕЕ.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.